Ход Снежной королевы - стр. 7
– Филипп Четвертый, – живо поправила меня Дезире. – Обычно его называют Красивым. А еще у него было прозвище Фальшивомонетчик, которое историки предпочли забыть. – И она лукаво покосилась на меня.
– Я все время путаю номера королей, – признался я. – Одних Людовиков было восемнадцать штук, а еще Генрихи, Филиппы, Карлы…
– Ну а я никогда ничего не путаю, – сообщила моя собеседница. И добавила: – Надо запоминать не номера, а деяния, поступки. Все остальное совершенно несущественно.
На это мне было совершенно нечего возразить.
2. Из зеленой тетради Люсьена дю Коломбье
Вчера за обедом мой папа спросил меня, кем я хотел бы стать.
– Д’Артаньяном, – ответил я.
Мне показалось, что папа был озадачен. Мама обернулась к Леферу, который тоже сидел с нами за столом.
– Это вы внушили ему такую мысль? – осведомилась она.
Месье Лефер ответил, что он и не помышлял ни о чем подобном. Это было правдой. Мой учитель превосходно фехтует, в своем полку он числился на хорошем счету, но слова «мушкетеры», «рыцари», «крестоносцы» для него пустой звук. Я вмешался (мне ужасно нравится это слово, оно звучит совсем по-взрослому) и сказал, что он тут ни при чем.
– По-моему, ты читаешь слишком много книжек, – снисходительно заметил папа, принимаясь за десерт. – Мушкетеры давно вышли из моды, как и их мушкеты. Теперь все решают пушки.
Конечно, папа знал, о чем говорил, ведь в свое время, лет двадцать тому назад, он сам изобрел особо прочный сорт стали для пушек, и это открытие невероятно обогатило его. Я думаю, он хотел бы, чтобы я, когда вырасту, продолжил его дело, и поэтому ничего не ответил.
– Ты встречал хоть одного мушкетера? – спросила мама. – Они же больше не существуют. Как можно быть тем, кого нет?
Отец улыбнулся. Они разговаривали со мной, как с несмышленышем, словно я и впрямь не понимал, что мушкетеров уже нет, что они остались только в книжках. Я чувствовал, что родители не правы, но никак не мог сообразить, в чем же именно. Разумеется, они не лгали насчет мушкетеров, но все же, все же… Устав ломать себе над этим голову, я после обеда подошел к месье Леферу и рассказал ему о своем затруднении.
– Видишь ли, – рассудительно сказал мой учитель фехтования, набивая трубку, – когда взрослые спрашивают у ребенка, кем он хочет стать, они имеют в виду реальность, а ребенку кажется, что его спрашивают о его мечте. Поэтому тебе и твоим родителям никогда не понять друг друга.
Он разъяснил все как по писаному, и все же я немного надулся.
– Я не ребенок, – обиженно отозвался я.
Арман поглядел на меня и улыбнулся.