Хочу тебя вернуть - стр. 38
- Даже под кнут встал, сумасшедший. - Качает головой Кира. – Знаешь, как я тогда перепугалась?
- Я тебе тогда ещё говорил, что отец сильнее воспитывал. - Снова целует в висок жену Агиров, большего себе не позволяет, я всё-таки чужой человек.
- Подождите, какой ещё кнут? Не понимаю, как это отец воспитывал. Кнутом? - нехорошее такое подозрение зарождается где-то в душе.
- А что тебя так всполошило? - тут же понял, что я не просто так спрашиваю Сабир.
- У Тайгира на спине сегодня во время осмотра увидела шрамы...
- А, это точно от кнута. И он, и Амиран, все исполосованные. У них отец из сыновей бойцов готовил прямо с колыбели. И кнут у него без дела вообще не лежал. Помню, с отцом как-то приехали к ним, а тот как раз кого-то из детей порол. По-моему, как раз Тайгиру и досталось. - Спокойно так отмахивается Агиров. Мы переглядываемся с Кирой в ужасе.
- Сабир мне обещал, что у нас дома такого не будет. - Говорит Кира.
- Тайгир рассказывал, что когда его отец погиб он совсем маленький был... - В ужасе вспоминаю я цифру. - То ли четыре, то ли пять лет. А там вся поясница, нижняя часть рёбер... Да этого папашу... Руки переломать и пристрелить! И как зовут забыть!
Мои возмущения прервали мелкие, начавшие вошкаться в своих люльках. Процесс кормления я решила оставить интимным действием этой семьи.
К тому же Агиров подселил в мои мысли очень сильные сомнения в собственной правоте. Но я не готова была идти и выяснять, что и как было. Я допускала, что могла ошибиться, а те фразы, были сказаны для того, чтобы избежать лишних проблем. И скорее всего, именно это объяснение я и услышу.
Проблема в другом, и я прекрасно отдавала себе отчёт в том, что у меня нет и капли той веры в этого мужчину, какая была, например, у Киры к Сабиру. Потому что для того, чтобы после пережитого остаться с этим мужчиной, или как говорит Агиров, принять, нужно просто бесконечно доверять этому мужчине. Верить в свою безопасность рядом с ним, в то, что его сила никогда не обернётся против тебя. Я не верила.
Сам же Тайгир словно задался целью приучить меня к своему присутствию и вниманию. И заодно напоминая о совместном прошлом.
У меня начались плановые операции и дежурства. И вот выхожу я из душевой после операции, а на столе стоит кружка с горячим какао, именно какао, настоящим, варёным. И тарелка с кусочками подсушенного чёрного хлеба. Не гренками, а именно подсушенными.
Во всей этой больнице сейчас было только два человека, которые знали мои привычки, и только один из них мог помнить, что я отрезала кусок хлеба от буханки, и этот кусок делила на восемь треугольников.