Хочу тебя... сжечь! - стр. 44

Кнопка падает на спину и заливисто хохочет. Это лучший звук в мире. Отдушина после тяжёлой рабочей недели.

— Серьезно, Полин, розовые в стирке. Давай эти.

— Нет, давай тогда белые.

— На игровую площадку? Испачкаются.

— Ладно, я сама выберу.

Дочь встает с кровати и гордо шествует к комоду в пижаме с Китти. Смешно шлёпает босыми ногами по ламинату и картинно вздыхает. Выдвигает полку и начинается полет вещей в пространстве. Синие колготки, черные, белые, голубые — все летит на пол и приземляется раздражающей кучкой на полу.

— Кажется, мы уже обсуждали тему бардака в твоей комнате, — грозно выговариваю маленькой хаоснице.

— Я все уберу! Честно-честно!

А полет, тем не менее, продолжается… Спустя десяток перелопаченных вещей, Полина снова вздыхает и возвращается на кровать. Садится напротив меня и дрыгает ногами.

— Ладно, давай красные.

— Сама оденешься или помочь? — протягиваю ей изначальный набор одежды.

— Надень ты, я устала, — и снова плюхается спиной на матрас, вытягивая ножки перед собой.

— Мы же только встали, — смеюсь я. – Может, тогда не поедем никуда?

— Нет! — тут же оживает ребенок. — Я пошутила, я не устала!

Сборы растягиваются на сорок минут, прерываемые то мультиками, то срочным желанием съесть банан. Уже при выходе, когда натягиваем шапку, Полинка оповещает, что хочет в туалет. И всё начинается сначала. А я в предприпадочном состоянии буквально бьюсь головой об стену.

И как другие родители справляются без седативных препаратов? Воют на луну, держат бутылку рома в холодильнике, участвуют в диких оргиях по выходным? Что нужно делать, чтобы оставаться адекватным после очень непростой недели и пары бессонных ночей?

— Пап, ты чего так долго собираешься, вечно тебя ждать приходится, — возмущается чадо в итоге, полностью запакованное в зимний костюм и жалующееся на жару.

— Да, интересно, почему? — усмехаюсь, надевая ботинки. — Все, пошли.

Выходим в подъезд, закрываю дверь.

— Чур, пешком! — звонко оповещает дочь и убегает вперёд, по лестнице вниз.

У меня каждый раз сердце замирает, когда отпускаю ее одну скакать по пролету, все кажется, споткнется и полетит вниз кубарем. Наверное, нельзя быть таким мнительным родителем, но иначе не умею, каждый синяк ребенка — ощущается как собственный, каждая ссадинка болит на собственном теле. Эта функция автоматически встраивается в ДНК, как только твой ребенок впервые падает.

Догоняю электровеник уже на первом этаже.

— Кноп, только заедем к папе на работу на полчаса, надо кое-что доделать.

— Опя-я-ть, — многострадально тянет дочь. — Давай сначала играть, а потом на работу?