Хочу тебя... обыграть! - стр. 22
Во всем.
Ди ловит мой заинтересованный взгляд и едва заметно подмигивает. На месте, где влажная рубашка прикасается к телу, разливается тепло.
Плохо.
Нехорошо.
8. Глава 8. Любовь к ближним
Диана
Всё-таки вселенная на моей стороне. Или мамина ваза наполнилась до краев и плещет теперь благодатью во все стороны!
Я собиралась устроить инцидент "я и ореховый батончик", рискуя жизнью, здоровьем и здравым смыслом, вызвав острую аллергическую реакцию и столь же острую жалость к себе. Он же супергерой, ему непременно нужно спасать. Особенно, когда это твой единственный работник за стойкой в час пик. Вот и…
Но до батончика - слава богам - так и не дошло. Умельцы, проводившие работу в квартире над нами, постарались на славу и все сделали своими кривыми руками!
Мы с Эдгаром, сливающимся с тьмой, словно рожденный ею, быстро сориентировались и достали все имеющиеся в арсенале свечи, волей случая оставшиеся с Дня Святого Валентина. Он ходил выяснять какой чудо-специалист оставил нас без света и как, а потом вызванивал электрика в помощь нерадивым гастарбайтерам, ни бельмеса не понимающим ни по-русски, ни в физических науках.
И тут появился он. В сверкающей белизной рубашечке, идеально скроенном блейзере поверх и джинсах, красиво подчёркивающих его длинные ноги. Сколько же в нем роста, боги? Если я - метр семьдесят - ему под подбородок… Суперменский размер. Интересно, у него все такое… эм, впечатляющее?
Откровенное любование мужчиной и ожидание, что сейчас он разорвет на груди рубашку, являя миру красно-синюю букву "S", прерывается скрипом стула и его громогласным: Эд!
Наш спаситель быстро и четко раздает команды, решает вопрос с освещением и отправляет меня переодеться. И поскольку в кофейне никого, я - добилась основной цели, и он пришел, а стадия два никак не перерастет в третью, решаюсь на небольшое представление.
Большое ведро, много воды, пены и бесстыдное враньё - основные мои инструменты.
Темнота - друг мой - сближает нас до нескольких сантиметров, позволяя мне бесстыдно изучать Артема руками, дышать им, впитывать его тепло. Я флиртую, провоцирую, прикасаюсь и отталкиваю его. Господи, ну до чего же крепкий орешек! До чего же крупные мурашки от этого его взгляда!
Разум, покрытый туманом собственных эмоций, не может здраво анализировать его реакцию. Это он прижимал меня к себе сильнее, или я унизительно жалась к нему? Он горел под моими пальцами, или у меня кровь перестала циркулировать, делая руки ледяными? Он хотел поцеловать меня, или я додумала за него?
Как бы то ни было, те несколько минут в темноте займут три страницы в моем дневнике и будут годами обводиться в рамочку, как лучшее, что было со мной за пятнадцать лет осознанной жизни.