Хобби гадкого утенка - стр. 2
В нос ударил тошнотворный «букет» из запахов кошачьей мочи, кислых щей и плохо постиранного белья.
– Эй, мать, – донеслось до слуха, – ты как? Жива?
Я села, разлепила глаза и прошептала:
– Можно кофейку?
– Сейчас, сейчас, – послышался тоненький голосок.
Какая-то тень метнулась к порогу.
– Где я?
– Не знаю, – сообщил Кеша, сидевший на диване.
– Как?
– Так. Ты упала в обморок, а эта женщина предложила внести тебя в ее квартиру, кстати, под номером один, что я и проделал, – спокойно пояснил Аркадий.
Мои глаза оглядели комнату. Потертый диван, два кресла, комод, круглый стол и кровать, на которой лежу я. На полу – палас, на стене – ковер. Окно… Я вскрикнула.
– Какой ужас! Несчастный мужик, ну зачем он выбросился из окна!
Аркадий хмыкнул:
– Не расстраивайся.
– Ну ничего себе! Человек погиб…
– Все живы.
– Он жив? Упав на капот «Вольво»? Да у него голова оторвалась! Я видела, как милиционер пнул ногой труп! Какой ужас, я обязательно узнаю фамилию этого стража порядка и напишу жалобу! Разве можно так обходиться с мертвым телом?!
– Вот, – раздалось над ухом, и перед носом оказалась чашка с гадким растворимым кофе, – выпейте и в себя придете.
Я машинально глотнула пойло и чуть не выплюнула его назад. Терпеть не могу растворимый кофе, даже такой дорогой, как «Черная карта» или «Амбассадор», и уж совершенно неспособна употреблять его с сахаром. Сейчас же мне подсовывают самый дешевый индийский кофе, щедро сдобренный рафинадом.
– Вкусно? – спросил над ухом тот же голосок.
Я слегка повернула голову и увидела тощую, какую-то бестелесную бабульку. Абсолютно седые волосы старушки были сколоты гребнем, ярко-синие, совсем не блеклые глаза смотрели радостно и совершенно бесхитростно.
– Вкусно? – повторила она и, не дожидаясь ответа, сообщила: – Для гостей держу, сама-то не пью, дорогой очень. И посладила тебе больше, чтобы совсем хорошо стало. Пей, детка, представляю, как ты перепугалась.
Я мужественно опустошила чашечку и с чувством произнесла:
– Спасибо, просто замечательно, давно такой не пила!
Что было абсолютной правдой, лет пять как я употребляю только настоящую арабику.
– Хочешь еще? – оживилась бабушка.
– Нет, нет, – испугалась я.
Второй порции «амброзии» я могу не выдержать!
– Ну не стесняйся, – улыбалась бабулька, – ей-богу, кофе есть, мне в радость угостить.
– Ей нельзя много кофеина, – пришел на выручку Кеша, – доктор запретил из-за сердца.
– Вот жалость, – пригорюнилась старушка, – вот сволочь, так человека напугать! Виданное ли дело! Правда, говорят, она сумасшедшая. Михаила жаль, возится с бабой, будто с куриным яйцом. На днях Ленка выскочила и по лестнице побежала. Я-то как раз дверь запирала, гляжу, она несется, глазищи бешеные, в халате, босиком. Увидела меня и кричит: