Хлеб наемника - стр. 4
Гневко посмотрел на меня исподлобья: «Ну и гад же ты! Сам бы пробовал!» А я подумал: «Надо было у мужика деньги вперед брать…»
– А помнишь, прошлым летом? – состроил я умильную физиономию. – Кобылка у тебя была…
«Которая?» – прищурился наглец. Дескать, много их было, где ж упомнить-то всех…
– Ну, которая вся такая знойная, мавританская… помнишь? Копытцем топнет – аж дым из ушей! А шея у нее, а спинка… Вспомнил?
Кажется, мой боевой друг и соратник вспомнил… В глазах загорелся огонь.
– Во-во, она самая, – провоцировал я друга, чувствуя себя старым сводником. – Ты на клячу-то эту не смотри, а ту вспоминай!
… Они с «мавританкой» сбежали куда-то в леса и поля и вернулись через неделю – тощие, как февральские грачи, но счастливые, как мартовские кошки. В другое время Гневко получил бы от меня нахлобучку. Но в тот раз я и сам напоминал драного помойного кота, потому что хозяйка «мавританки» не уступала в страсти своей кобылке…
Гневко обреченно вздохнул. Коротко кивнув даме, гнедой целеустремленно пошел вперед, в сторону ближайших кустиков. Никаких там заигрываний или ласковых покусываний за шею. Меня застеснялся? Так я бы отвернулся!
Лошадка, слегка растерявшись, возмущенно заржала: «А поухаживать?» Но гнедой продолжал идти, не обращая внимания на протесты. «Барышня» немного постояла и затрусила следом. Все-таки такие кавалеры подворачиваются нечасто.
Когда из кустиков раздалось удовлетворенное ржание кобылки, я молча протянул пейзанину раскрытую ладонь.
– Дак, может, еще и не того. – Хитровато посмотрел он мне в глаза. – Может, плохо он ее… Подождать бы чуток, посмотреть – понесла ли. У нас пока, значит, кобыла не понесет, денег не плотют…
Получив затрещину, мужик покатился по земле. Перевернувшись пару раз, он вспахал носом землю и замер, притворившись мертвым. Ну точь-в-точь как жук, которого поймали мальчишки. Хм, будто бы я не знаю силу удара…
– Четыре талера! – повысил я цену и пригрозил: – Будешь изображать обморок – заберу и телегу, и кобылу. С приплодом! – добавил я мстительно.
Мужик резво вскочил и побежал к телеге. Вернувшись, стал совать монеты.
– Вот, ваше сиятельство, – испуганно затараторил он. – Тут ровно на четыре талера…
– Ладно, – смилостивился я. – Пусть будет три, как уговаривались.
Пейзанин расцвел, выдал две серебрушки и целую горсть фартингов. Талеры были имперские, а медяки – произведение какого-то местного герцога. Тот на меди не экономил, поэтому по весу они не отличались от талеров. «Не перепутать бы» – сделал я зарубку в памяти.
– Господин рыцарь! – весело предложил мужичок, на радостях позабывший о зуботычине: – А может, пока они свои дела делают, мы с вами слегка, того… перекусим? Отметить бы.