Хижина тёти Томы - стр. 6

– Леночка, это мама твоей подружки в старших классах, помнишь?

Она не расслышал или не захотела расслышать. Прошла стремительно, так что мне пришлось посторониться. Будь я бесплотна, она проломилась бы сквозь меня. Стояла, нетерпеливо похлёстывая веточкой по голой розовой ноге. Ждала, пока мать поднималась, неловко усаживалась на заднее сидение, пыталась пристегнуться. В Лене сквозило раздражение, но и некое удовольствие, злорадство от материной беспомощности. Не выдержала, вырвала из слабых сморщенных рук ремень, воткнула в гнездо.

– Говорила ведь, не надо брать её с собой, – кинула мужу. – Опять кому попало плакалась, сплетничала. Свинья грязь всегда найдёт.

Хлопнула дверца. Машина, бережно переваливаясь, удалялась по ухабистой кладбищенской дороге. Увозила Ираиду Сергеевну, сидящую на солнечной стороне – как она любил

Вытертые, выщербленные каменные ступени. Пять «хрущёвских» этажей, девять пролётов. Шесть минут дворами до остановки. Трамвай номер семь – в столь ранний час он был бы молчаливым и сонным, но лепечет, смеётся и плачет – везут в садики малышню. Аллейка в больничном городке, асфальтовые ямки в лужицах – ночью был дождь.

Мой ежеутренний маршрут. На крыльце кидаю прощальный взгляд на окрашенный розово-золотой восток: до вечера, солнце. Сегодня увижу тебя только красным, закатным. Из-за острого дефицита врачей задерживаюсь допоздна, приходится временно вести палаты в психиатрическом и в отделении неврозов. Кончатся летние отпуска – будет легче.

– Вот тебе портрет. Самое обычное, топорно вырубленное лицо. Полуоткрытый рот. Невыразительные, мелкие болотные глаза. Прямые соломенные волосы.

– Дураковатая какая-то внешность. Ваня-пастушок. Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой… Сдаюсь.

– Чубайс.

Неля с досадой комкает листок: физиогномика явно не её конёк. Она не угадала Гитлера, Егора Гайдара, Николая Первого, Екатерину Вторую. Теперь вот великого комбинатора, в чьей голове молниеносно зарождаются, рушатся, снова выстраиваются, на ходу трансформируются астрономические финансовые махинации.

Неля моя бывшая однокурсница. Изредка, на полчасика в обед, бегает ко мне из своего психотического отделения. Раньше она увлекалась почерковедением. Я положил перед нею листок со стихами: каждая третья пациентка в неврозах – непризнанная поэтесса. Строчки бегут, исчезают, снова возникают, рвутся точками-тире.

– Рука дрожала довольно ощутимо. Нейролепсия? Острое нарушение мозгового кровообращения? Полинейропатия?

– Козлова из седьмой, она и у вас лечилась. Просто нанесла на руки жирный крем, листок пропитался, ручка скользила и не прописывала буквы. Эх ты, миссис Марпл, не заметила масляных пятен.