Хитросплетения - стр. 31

Безумно хотелось человеческого тепла и ласки. После настойчивых ухаживаний Генуэзского ей недоставало тёплых прикосновений и поцелуев. А ночами юная графиня понимала, что всё больше и больше желает стать женщиной в объятиях своего жениха. Того, кто имел на неё полное право.

Но Рей был холоден и непреклонен.

Мимолётные рассказы Мари Рид о ночах, проведённых вместе с Мейсоном Кешем, краснеющие щёки сестры при виде мужа и красноречивые взгляды, которыми обменилась Тед с Джулией, как никогда кололи девушку в самое сердце. Ломая голову над тем, как соблазнить собственного жениха-пуританина, Мелани отправилась в покои баронессы Огл.

– О, моя дорогая! Входите, входите, душенька! – приветливо заворковала женщина, прикасаясь к спине юной графини. – Чаю с лимоном? Или, быть может, вина? Табак не нюхаете? Нет? Вот и правильно, это не для юных девиц.

Произнося слова, баронесса успевала едва ли не в руки Мелани совать то чашку, то бокал, то табакерку…

– Тётушка, я хотела Вас просить завтра составить мне компанию. Я хочу поехать к нотариусу и купить давно присмотренный дом.

– Дом? – одобрительно кивая, округлила глаза баронесса. – Это очень похвальное решение. Будем, наконец, вить своё гнёздышко, чтобы было где выводить птенчиков?

И женщина засмеялась так, словно на руках Мелани уже был ребёнок.

Графиня повела головой, вздохнула и переспросила, снова направив взор в глаза тётушки Рея:

– Так Вы поедете со мной, миледи?

– Непременно, дорогая!

Едва д’Альбре вошла в гостиную, граф обернулся. Он снова стоял у окна и смотрел в парк – герцогине показалось, что мужчина провёл так всю ночь. Складка на его лбу, появляющаяся от дурных дум, разгладилась, едва он увидел кузину.

– Я рад, что ты уже поднялась, Конти.

– Снова не спал? – подобрав подол и медленно подходя к наместнику, поинтересовалась де Нанон, не сводя взгляда внимательных серых глаз с его бледного лица.

– В этот раз ненадолго получилось уснуть, – попытался улыбнуться граф. Девушка остановилась в шаге от брата. – Твой рецепт помог, дорогая кузина. Мне стало легче, едва я излил слова на бумагу.

И, словно фокусник, Генуэзский вынул из рукава свёрнутое в трубочку письмо, обвязанное голубой лентой.

– Это для неё? – повела бровями Констанция.

– Да, – кивнул Ричард. – Отдай ей лично в руки, прошу тебя. Это неофициальное письмо. Я не смог писать официально.

– Хорошо, – кивнула одними ресницами герцогиня, принимая свёрток. – Ответ королю тоже готов?

– Да, он на письменном столе, осталось запаковать. Прочтёшь?

– Если ты позволишь, то, пожалуй.