Хищники - стр. 18
– Я считаю, что есть область, куда не имеют права вторгаться даже родители, – ответил Гай, глядя прямо в глаза следователю.
– Она с вами не делилась?
– Нет. Но если бы это было и так… Я бы выслушал, но не дал никакого совета… Что, парадоксально?
– Но совет отца! – возразила Ольга Арчиловна. – Добрый, чуткий…
– Поверьте, дорогая! – воскликнул Гай и, спохватившись, стал извиняться: – Ради бога, извините, Ольга Арчиловна… Вы же для меня по возрасту… Так вот, мое правило: в личную жизнь дочери не вмешиваться…
Он замолчал, словно давал понять: на эту тему распространяться больше не намерен.
«Ну что ж, – подумала Дагурова, – наверное, у него есть основания так говорить. Или пытается что-то скрыть?»
Она решила пока не слишком нажимать. Человек не камень. А пережить Гаю за какие-то последние десять часов пришлось немало.
– Я хочу поговорить с вашей дочерью, – сказала следователь.
– Пожалейте ее, – умоляюще сложил руки Гай. – Представьте ее состояние… Совсем ведь ребенок…
– Федор Лукич, поймите и вы меня. Дыма без огня не бывает. И мое любопытство не праздное…
– Ну хотя бы не сегодня. Пусть придет в себя. Я готов давать вам любые показания… Не мальчик ведь, вижу, это не просто разговор, это допрос…
– Да, и мы оформим его протоколом. А насчет вашей дочери… Хорошо, постараюсь ее сегодня не беспокоить. Если в этом не будет крайней необходимости… Но вернемся к Авдонину и Осетрову.
Федор Лукич посмотрел на Дагурову с благодарностью.
– Ревность… Ревность, – повторил он. – А ведь знаете, ни тот ни другой внешне это не проявляли. Во всяком случае, при мне.
– А любовь?
Гай виновато улыбнулся.
– Нил дружил с Мариной с детства. Возможно, это чувство переросло в любовь. У них какие-то свои темы для разговоров, точки соприкосновения. Какой девочке не нравится покровительство юноши? Но последнее время я их вместе почти не видел.
– А раньше?
– Раньше? Раньше он мог проделать двадцать километров на лыжах, в пургу, чтобы повидать ее в Шамаюне. А вывод делайте сами.
– Понятно. Теперь об Авдонине.
– Тут ответить будет посложнее. Эдгар Евгеньевич почти вдвое старше Марины…
– Что же, разве не бывает?
– Разумеется, бывает. Сколько хотите. И в жизни, и в литературе. Только я хочу сказать, что мужчина в таком возрасте проявляет свои чувства более сдержанно.
– А по-моему, наоборот, – возразила следователь.
– Да? – удивился Гай.
– Возраст раскрепощает. Это в молодости мы стеснительные…
– Эдгар Евгеньевич оказывал Марине знаки внимания, – сказал Гай.
– В чем это выражалось?
– Привозил из Москвы различные безделушки…
– Они переписывались?