Хирурги человеческих душ - стр. 88
Подлужный беспомощно озирался, стоя подле люка. На помощь позвать было некого: доярки ушли на обед и объявятся только к вечерней дойке, бежать или ехать за строителями на другой край комплекса слишком долго – достанешь трупы. Если и без того уже не поздно. Открыть отдушины и проветрить накопитель – потеря времени. Специальный же респиратор возит при себе лишь какой-то ненормальный и изощрённо-расчётливый руководитель. И потому главный инженер даже застонал от злости и обиды. Неимоверно тянуло зареветь под стать мальчонке, и неимоверно не хотелось лезть в зловонную яму. Да к тому же во вполне приличном рабочем костюме. Приходилось рассчитывать исключительно на себя. И на странное везение: вдруг спасать уже некого. В том и предстояло убедиться.
Николай Андреевич, стиснув зубы, сбросил наземь пиджак и схватил с земли верёвку с петлей на конце. При помощи таких нехитрых приспособлений скотники паковали в небольшие тюки сено и солому из стогов и носили на ферму. Затем он начал спускаться в накопитель по металлической сварной лестнице, пачкая рубашку и брюки.
– Не ной, – прикрикнул он на пацанёнка, выставляясь из люка по пояс. – Я тебе брошу конец верёвки, а ты мне поможешь тянуть. Понял?
– Ага, – разом перестал мальчишка плакать.
Николай Андреевич жадно и ненасытно в последний раз хватанул грудью порцию чистого воздуха и нырнул в адскую камеру. У открытого люка воздух слегка выстоялся, но чуть дальше в нос ему ударили миазмы. Сразу закружилась голова. Под горло подкатил тошнотворный ком. «Чужие испражнения всегда не столь благовонны, сколь свои», – подумалось ему. Странно, но в критические мгновения его охватывал зуд афористического мышления. Впрочем, дальше ему было уже не до философствования. Дальше он действовал подобно роботу. Нащупав возле лестницы, в навозной мякоти тело ближнего скотника, Подлужный с силой надавил тому на живот. Мужик что-то невнятно замычал. «Живой», – абсолютно без эмоций констатировал Николай Андреевич. Он протянул верёвку у того под мышками, продёрнул конец её через петлю и выбросил свободный фал через люк наверх, подав сигнал пацанёнку: «Тащи!»
Двойной тягой они живо подтянули скотника к основанию лестницы, зато с подъёмом тела пришлось повозиться. Когда ноги мужика исчезли из проёма, освободив место для голубого неба, Подлужного самого качало, словно пьяного. До него донеслись с воли причитания пацанёнка:
– Папка! Папка!
– Верёвку кидай, сопляк! – свирепея, на остатках мужества заорал главный инженер, сипя и с присвистом хватая грудью вонь, к которой возле лестницы примешивалась толика кислорода. – Верёвку!