Хирурги человеческих душ - стр. 118
Неподалёку мерно сопел носиком Сергунька. Он устроился с отцом на узкой кровати. Сынишка безмятежно закинул руки и ноги на папу. Вот в такой позе его и сморил сон.
Алексей, допоздна игравший с детишками, погрузился в мир сновидений. Дыхание его было беззвучным. Хотя бы малейшее движение тела невозможно было уловить глазом. Посторонний мог подумать, что он впал в анабиоз.>42 Здоровый мужской организм запросто обеспечивал жизненно-важную функцию.
Младшенького Татьяна уложила с собой на широкую кровать. Хотя он тоже просился к папе с братишкой. Сейчас у Мишутки наступила быстрая фаза сна, ибо наблюдалось едва уловимое движение век и мелко-мелко подёргивались ножки.
А вот сама молодая мама, вопреки разнообразным ухищрениям, не могла расслабиться – настолько её расстроил семейный разлад. Она в сотый раз укрыла одеяльцем беспокойного сынишку. И, вероятно, в такую же по счёту попытку, окунулась в историю своей любви к Алексею, которая рождалась долго, трудно и причудливо.
Мужчины и женщины – два различных мира. В том числе и в
сфере психологии. Так, для сильного пола (творчески интерпретируя Канта) прекрасные создания значимы в качестве «вещи в себе». Они дорожат ими за лицо, фигуру, голос, улыбку, смех, нежную натуру. То есть, за фактуру и её наполнение. Упрощённо говоря. «За собственно аргумент», – подвели бы итог трезвомыслящие физики, страдающие нехваткой лиричности.
Что до самих фемин, то для них кавалер, в конце концов, это «вещь для меня». Они выбирают их за то, в чём они проявляются – за комплименты, цветы, дары, профессиональные достижения, феноменальные результаты, успех и общественное признание. «За функцию, которую производит аргумент», – прозаично подытожили бы неромантичные математики. И кому же ещё знать, как не прекрасным созданиям, что большу-у-ущий аргумент – отнюдь не стопроцентная гарантия искомого ими результата.
Потому-то в представлении джентльмена идеал женщины за тысячелетия мало изменился: фитнес, свежий макияж, «модерновый прикид» – и Нефертити с Клеопатрой и сегодня бы блистали и потрясали мужские устои. И наоборот, потому-то в воображении дам не бывает единообразного героя-сердцееда на все времена. Для них он всегда предельно конкретен. Не столько по внешнему виду, сколько по производимому действию. Не по аргументу, а по его функции.
В стадии дикости человечества – это могучий вождь племени, сокрушающий хребет саблезубому тигру и приносящий в большую родовую семью сладкое мясо антилопы. В средневековье – благородный рыцарь, повергающий ниц турнирных соперников ради права преподнесения розы прекрасной даме. В эпоху первоначального накопления капитала – буржуа с туго набитой мошной, благодаря содержимому которой легковесные вертихвостки наделяются чудодейственной способностью приобретать все блага мира. В эру социализма… Ох уж этот социализм, что до века двадцатого существовал исключительно в воззрениях утопистов Мора, Оуэна и классиков марксизма-ленинизма. Социализм, воплощение которого, до Советского Союза, никто в объективной реальности не лицезрел и не ведал «с чем его едят»…