Хирург - стр. 6

– Нет, это не бренд, – сказал Тирни. – Кетгут – это хирургическая нить, изготовленная из кишок коровы или овцы. Она используется для зашивания глубоких слоев соединительной ткани. В теле нитки со временем рассасываются.

– Откуда у него мог взяться этот кетгут? – Риццоли взглянула на Мура. – Вы не проверяли источник, когда работали по делу Стерлинг?

– Установить конкретный источник практически невозможно, – ответил Мур. – Этот шовный материал производится десятками компаний, по большей части в Азии. Он до сих пор используется во многих зарубежных клиниках.

– Только в зарубежных?

В разговор вмешался Тирни:

– Сегодня существуют более совершенные материалы. Кетгут уступает синтетическим нитям в прочности и долговечности. Я сомневаюсь, что кто-то из врачей в США использует его сегодня.

– А зачем нашему убийце вообще понадобилось накладывать швы?

– Чтобы кровотечение не портило картину. Ему нужно было видеть, что он делает. Наш неизвестный – исключительный аккуратист.

Риццоли вытащила руку из раны. На резиновой ладони алел крохотный сгусток крови.

– Убийца имеет определенную квалификацию, но какую? Мы имеем дело с врачом или с мясником?

– Совершенно очевидно, что он обладает анатомическими познаниями, – сказал Тирни. – Не сомневаюсь, что он уже проделывал нечто подобное.

Мур сделал шаг назад от стола, пытаясь не думать о том, какие муки пришлось принять Елене Ортис, но избавиться от этих страшных мыслей было непросто. Жертва чудовищного истязания лежала перед ним, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами.

Из оцепенения его вывело звяканье инструментов в лотке, и он в удивлении обернулся. Оказывается, санитар уже подкатил тележку к доктору Тирни, и тот приготовился сделать Y-образный разрез. Теперь всеобщее внимание было приковано к ране в брюшной полости.

– И что потом? – спросил санитар. – Что он делает с удаленными матками?

– Этого мы не знаем, – сказал Тирни. – Органы исчезают бесследно.

Мур стоял на тротуаре в Саут-Энде – районе, где погибла Елена Ортис. Когда-то эти кварталы были скопищем унылых домиков, сдававшихся внаем, – запущенная округа, отделенная железнодорожными путями от респектабельной северной части Бостона. Но растущий город – ненасытное животное, жадно пожирающее новые земли, и железнодорожные пути для него не преграда. Новое поколение бостонцев открыло для себя Саут-Энд, и ветхие апартаменты постепенно были вытеснены уютными новостройками.

Елена Ортис проживала как раз в одном из таких современных жилых комплексов. Хотя вид из окон ее квартиры на втором этаже нельзя было назвать впечатляющим – прямо через дорогу находилась прачечная, – само здание предлагало своим жильцам редкие даже для Бостона удобства, вроде паркинга на примыкающей улочке.