Хирург на мою голову - стр. 7
«- Бабушка, я всегда говорила тебе правду, и прошу от тебя того же. Если тебя кто-то шантажирует, или ты влипла в какую-то историю, просто скажи. Мы же семья! Кто ещё будет помогать друг другу, как не мы! – Я была очень расстроена, чувствовала, что бабуля что-то не договаривала, но не могла её разговорить.
- Так я это и делаю, Анечка. Помогаю. Ты уж прости, что мать тебе такую непутевую вырастила… Я ж много не могу, но хоть что-то… - В глазах бабушки застыли слёзы. Так было всегда, когда она вспоминала про мою «мать». Она всю жизнь несла на себе этот комплекс вины, что я росла без родителей, сколько бы я не убеждала её, что я абсолютно довольна своей жизнью.
- Бабуля. – Я села прямо на пол, у её ног. Бабушка сидела на табуретке на кухне. – Что ты сделала?
Бабушка виновато опустила голову.
- К ректору твоему ходила. Денег дала, чтобы тебя на бюджетное место взяли. – Она не смотрела мне в глаза, перебирая край своего застиранного халата.
- Откуда деньги? – Не своим голосом спросила я. Никаких накоплений у нас отродясь не было.
- Золото своё в ломбард отнесла, и кредит взяла. Правда, мне в Сэрбанке не давали, а в «Деньги.Быстро» сразу оформили…
Я прикрыла рот рукой, чтобы не сказать чего-то лишнего. Моя бабушка была наивной пенсионеркой, и то, что её могли облапошить…
- Не переживай, Анечка. – Тут же засуетилась бабушка, взяв меня за лицо. – Я всё просчитала. Работу вот нашла. Зарплатой буду кредит гасить. Там как раз выходит зарплата, плюс ещё две тысячи. Подужмемся немного…
- Бабуль. – Я уже не могла сдерживать слёз, и одна крупная выкатилась из моего глаза. Бабушка тут же стёрла её своей мягкой теплой чуть морщинистой ладошкой. – Зачем?
- Анюта, солнышко моё. Я тебя так люблю! Больше жизни, ты знаешь? И так виновата перед тобой, что ты одна росла, во всём себя ущемляла. Дай мне сделать хотя бы это. Я ж знаю, что это мечта твоя. Поработаю полгода, не рассыплюсь. Там кредит на пятьдесят тысяч всего. Справлюсь. А ты у меня будешь звёздочкой. Я всегда это знала. Дай бабушке хоть раз в жизни о тебе позаботится, и хоть что-то сделать правильно…»
Весь вечер я прорыдала. От бессилия, какой-то вселенской несправедливости.
А через два дня в списках тех, кто прошёл на бюджет я увидела три фамилии, расставленные в соответствии с набранными на вступительных испытаниях баллами.
На первом месте фамилию сына ректора.
На втором дочери мэра города, которая училась со мной на курсе, но я даже в лицо её не знала, так часто она появлялась в университете.
И на третьем месте свою.
Стоило ли говорить, что сейчас, спустя полтора года ординатуры, меня не сильно пугал этот взгляд, которым «уважаемый всеми хирург Волков» пытался пригвоздить меня к стенке?