Хиромантия - стр. 19
Одно только искреннее чувство не могло бы этого сделать.
Ничто не должно быть безучастным в столь необходимом органе, и линии, проходящие по ладони, столь, по словам физиологов, выразительной, что она одна, в случае надобности, указывает своим огненным жаром и лихорадку, и чахотку, и главные случаи дезорганизации вследствие раздражения, – эти линии, говорю я, выраженные на очаге инстинктивной жизни души, как будто неотделимые от этих пачиниевых атомов, от этих резервуаров электричества, о которых я уже говорил, могли бы быть в их безграничном различии простой игрой случая, капризов природы, которая имеет необходимые неправильности, но не имеет капризов.
В действительности такого не может быть.
Аристотель, озаренный, быть может, преданиями египетских жрецов, придавал этим линиям великое значение, которое человек должен бы стараться открыть.
Он говорит (De coelo et mundi causa), что линии не без причины проведены по руке человека и что они произошли вследствие небесного влияния и собственной человеческой индивидуальности.
И я думаю, что совершенно соглашусь с ним, приписав электричеству то, что он приписывает влиянию небесному.
С тех пор как неопровержимые опыты Юнга и Френеля заменили системой полноты систему пустоты, признанную Ньютоном и в общем признаваемую наукой и до сих пор, с тех пор как согласились, что небесное пространство наполнено газообразной субстанцией, достаточно плотной в своей жидкости для того, чтоб замедлить движение комет, которая, наполняя таким образом все пространство, приводит в сообщение миры; с тех пор как открытия Меллони и фотография Луны доказали, что Луна также испускает теплоту, – не будет неблагоразумно думать, что электричество, которое также есть свет, теплота и магнетизм, служит мировой связью и переносит от одной планеты к другой взаимное влияние небесных тел. И без сомнения, человек (сам по себе маленький мир) принадлежит к этой бесконечной цепи мировой гармонии.
Идея эта, некогда признаваемая Тихо Браге, Кеплером и Бэконом, уже близка если не к принятию, то по крайней мере к тому, что современная наука будет терпима к ней.
В Четенгеме знаменитый профессор д’Обине, председательствуя на одном из последних заседаний британского собрания, говорил следующее в своей вступительной речи:
«Если на направление куска стали, подвешенного в нескольких футах от земли, может, как уверял полковник Сабин, влиять положение такого тела, как Луна, отстоящего на 200000 миль от нашей планеты, то кто может обвинить в странности верование древних астрологов во влияние планет на человеческую судьбу»?