Химия смерти - стр. 26
Я знал, что он ждет от меня вопроса «какая именно?», но задавать его не стал. Так или иначе, инспектор продолжил:
– Состояние трупа затрудняет идентификацию. Нам известно, что это женщина, и только. И до тех пор, пока не будет установлена личность, у нас связаны руки. Мы не можем начать полномасштабное расследование, пока на сто процентов не будем знать, кто же жертва.
Против своей воли я вступил в разговор:
– Вы сказали «на сто процентов». У меня впечатление, что на девяносто девять вы все же уверены.
– Мы до сих пор не можем отыскать Салли Палмер.
Да, этого я ожидал, хотя все равно испытал шок от того, что подозрения оправдались.
– Кое-кто припомнил, что она приходила в кабачок на барбекю, да пока что нет ни одного, кто мог бы сказать, что видел ее после того вечера, – продолжил Маккензи. – Прошло почти две недели. Мы взяли образцы ДНК у трупа и из ее дома, однако результаты появятся не раньше чем через неделю.
– Что с отпечатками пальцев?
– Никакой надежды. И мы пока что не можем сказать: то ли разложение зашло так далеко, то ли подушечки пальцев срезали нарочно.
– А зубы?
Он покачал головой.
– Для экспертизы их осталось слишком мало.
– Выбили?
– Можно и так сказать. Или специально, чтобы не дать опознать тело, или просто при нанесении травм. Пока не знаем.
Я потер веки.
– Значит, точно убийство?
– О, насчет этого сомнений нет, – мрачно ответил он. – Разложение в такой стадии, что нельзя понять, имело ли место изнасилование, но мы думаем, что да. И после этого ее убили.
– Как?
Не отвечая, Маккензи достал из папки большой конверт и бросил его на стол. Из-под клапана глянцево блеснули краешки фотографий. Рука самопроизвольно потянулась к ним, прежде чем я сообразил, что делаю.
Я оттолкнул конверт.
– Спасибо, не надо.
– Я подумал, может, вам захочется самому взглянуть.
– Я уже сказал, что помочь не могу.
– Не можете или не хотите?
Я потряс головой.
– Извините.
Маккензи еще пару секунд смотрел мне в лицо, потом резко встал.
– Спасибо, что выкроили для меня время, доктор Хантер.
В его голосе звякал ледок.
– Вы забыли, – протянул я ему конверт.
– Оставьте у себя. Может, захотите взглянуть попозже.
Он вышел из кабинета. Конверт по-прежнему был у меня в руке. Все, что требовалось сделать, – это вытряхнуть фотографии. Вместо этого я выдвинул ящик стола и бросил туда всю пачку. Закрыв ящик, я попросил Дженис пригласить очередного пациента.
Увы, вплоть до конца утреннего приема мысль о конверте не давала покоя. При каждом разговоре, каждом обследовании я чувствовал, как он прямо-таки тянет к себе. Когда последний пациент закрыл за собой дверь, я попытался отвлечься, заполняя историю болезни. Покончив с этим, я встал и подошел к выходу на террасу. Еще два обхода после обеда – и весь вечер мой. Был бы хоть какой ветерок, я мог бы взять шлюпку и пройтись под парусом. Однако, с учетом нынешней погоды, на воде я лег бы в такой же дрейф, в каком чувствовал себя прямо сейчас, на твердой земле.