Химера, дитя Феникса - стр. 23
– Может, позже. Пока хочу есть.
– Давай,я ночью приду с бражкой или, если останется, настоящего пива принесу, могу вина слить, но за это можно руки лишиться. – Начала предлагать варианты смущенная рыжеволосая дева.
– Я пошлю за тобой, когда придёт время. ЕДЫ. Мне. ДАЙ. – чеканя слова, добил её.
– Как ты не понимаешь, я должна высказать свое уважение. Просто мне это важно, – жалобно канючила она.
Цветной спектр залился стыдом и страхом, но не передо мной. Я сразу вспомнил слова Ивана и уроки Мирко.
– Кто тебя послал? – в лоб спросил рыжую. Наблюдая, как меняется её отношение ко мне. Испуг, недоверие, страх, неприязнь.
– Что такое с тобой, да любой нормальный вой этого желает, у меня от них отбоя нет. Больно важный стал, с Храмовником пообщался, в обморок упал, как баба перед водной крысой. Теперича нос вертит, – разъярилась Забава.
Как говорил Папенька: бабу, если понесло,только понос да гром остановить может. Потому,сынко, молча ешь, а как поешь, спать идтить треба. Иногда, кроме перегара, крепких словечек и лукового смрада, изо рта Богарда выходило что-то поистине важное. Советам нужно прислушиваться, взяв ложку и миску, начал наворачивать похлебку. Мясная, с перловкой, с неизвестной мне душистой травой и клубнями. Вкуснее этого только сушённое мясо куслицы. Переломив травяную лепешку, вспомнил Тарана, Яму и Олега. Тарелка опустела, и Я перехватил овощ. Крупный, с кулак взрослого мужа, чёрного цвета, на вкус кисловатый и водянистый.
– Ты меня слушаешь вообще? Да кто ты такой…
Семечки в овоще крупные, как у тыквицы, но не такие жёсткие. Вкус поначалу казался терпким, но далее раскрывался сладостью. Нужно бы узнать название. Пить мне не хотелось. Потому, отодвинув от себя ложку, смахнул крошки с покрывала.
– Прости меня, пожалуйста. Что ты хочешь, только скажи…
Ну вот, поели, теперь можно и поспать. Повернувшись на бок и накрыв ухо рукой, чтобы не слышать плач, Я провалился в дивный сон.
Уже ночью ко мне зашёл Мирко с лампадкой в руках. Сжигаемый жир пах горкло и сильно коптил, сев на стул, легонько потрепал меня по плечу. Проснувшись, хотел было спросить Горбуна, но он прикрыл мне рот рукой. Достав дощечку и вытянув фитиль, принялся чертить буквицы.
"Как ты болит где, ходить можешь". Убедившись, что Я прочёл, указал пальцем: молчи. Протянул мне Клин. "Хорошо, болят только глаза и грудь немного. Сейчас попробую".
Откинув покрывало, только сейчас понял, что был полностью нагой. Мирко ощерился, что в бликах пламени выглядело угрожающе, но второе зрение показывало, что он просто смеётся. Я всё чаще доверял именно Таланту и заметил, что стал чётко определять эмоции.