Helter Skelter. Правда о Чарли Мэнсоне - стр. 92
Макганн из следовательской группы по «делу Тейт» был настолько разочарован, что позднее не вспомнит даже имени Спрингера, а тем более его слова.
Хотя разговор записывался, следователи «группы Лабианка» расшифровали на бумаге лишь часть, причем не ту, где речь шла о вверенном им деле, а другую, всего менее страницы, с предположительным признанием Мэнсона: «Мы замочили пятерых всего несколько дней тому назад». Затем следователи по «делу Лабианка» упрятали саму запись и эту единственную страницу в одну из своих «трубок», как полицейские называют контейнеры с вещдоками. Очевидно, когда дело стронулось наконец с места, они позабыли о них.
И все же состоявшийся 12 ноября 1969 года разговор со Спрингером можно считать важным, даже поворотным моментом расследования. Через три месяца после убийств Тейт – Лабианка ДПЛА впервые всерьез начал рассматривать возможность того, что эти два преступления связаны. И в фокусе, по крайней мере, следствия по «делу Лабианка» оказалась единственная группа подозреваемых: Мэнсон и его «Семья». Можно с полной уверенностью говорить, что, займись следователи распутыванием нити «Лютсингер – Спрингер – Де Карло», они вышли бы в конце концов (даже ничего не зная о признаниях Сьюзен Аткинс) на след убийц Стивена Парента, Эбигейл Фолджер, Войтека Фрайковски, Джея Себринга, Шэрон Тейт и четы Лабианка.
И в это самое время две женщины – одна в «Сибил Брэнд», другая в «Короне» – независимо друг от друга пытались рассказать хоть кому-нибудь все, что им было известно об этих убийствах. И обеим никак не везло.
Не совсем ясно, когда именно Сьюзен Аткинс впервые заговорила с Ронни Ховард об убийствах Тейт – Лабианка. По словам Ронни, однажды вечером Сьюзен просто подошла к ее кровати, уселась на край и начала трепаться о своих опытах с наркотиками. Аткинс сказала, что уже много раз «глотала кислоту» (принимала ЛСД), да и вообще перепробовала уже все, что только можно. Она достигла той ступени, когда уже ничто ее не шокировало.
Ховард отвечала, что и сама не из пугливых. С семнадцати лет, когда она впервые попала в федеральную тюрьму за вымогательство, Ронни много чего повидала на своем веку.
– Спорим, я могу рассказать тебе кое-что, от чего ты действительно обалдеешь, – предложила Сьюзен.
– Это вряд ли, – ответила Ронни.
– Помнишь историю с Тейт?
– Да.
– Я там была. Это мы сделали.
– Да ну? Кто угодно может заявить то же самое.
– Нет же! Ты поверишь, когда я расскажу. – И Сьюзен Аткинс выполнила обещание.
Однако память на детали – в особенности на имена, даты, названия улиц – у Ронни во многом уступала памяти Вирджинии. Позже, например, она не сможет точно сказать, сколько же человек участвовало в преступлении, – один раз Сьюзен, кажется, сказала «пятеро» (она сама, еще две девушки, Чарли и парень, что оставался в машине), в другой раз их, вроде, было уже четверо (парень в машине даже не упоминался). Ховард запомнила, что девушка по имени Кэти вовлечена в убийство, но вот в какое – Хинмана, Тейт или Лабианка, – уверенно сказать не могла. Зато она узнала детали, о которых Вирджиния не слышала или о которых забыла. У Чарли был револьвер; у девушек – ножи. Чарли перерезал телефонные провода, застрелил парня в машине, затем разбудил мужчину на диване (Фрайковски) и направил на него дуло револьвера.