Харьков в годы Великой Отечественной войны. Город и война - стр. 30

[…]

24.IV.42. Ночной налет нашей авиации после длительного перерыва и полгода пребывания немцев в Харькове – таковы два факта.

Налет, как всегда, слабый, оборона немецкая, как всегда, сдержанная, не суетливая, экономная (незачем зря тратить снаряды!). Неужели у нас нет авиации?

Шесть месяцев голода, страданий физических и нравственных. Перспектив никаких – одна мрачнее другой. Больше мыслей о том, как выжить. Дают огород, но не в силах обработать.

Жена – щепка, девочка – тоже.

За прошлую неделю дали 1300 грамм печенного хлеба только на меня и то раздатчики обокрали (полагалось 1600 грамм). Воруют, контроля никакого. Раньше хоть профсоюзная организация вмешивалась. Кроме хлеба дали: 300 грамм крупы, 50 (пятьдесят!) грамм подсолнечного масла, 100 грамм повидла, 100 грамм сахару и 100 грамм кофе.

Вчера выдали 2 кг хлеба.

Таков результат в области питания.

Сельское хозяйство в развале: сеять нечем – инвентаря нет, тягловой силы тоже. Следовательно, осенью следует ожидать ухудшения дела с продовольствием. Не поэтому ли Геббельс, выступая где-то, требовал сокращения пайка.

Население резко сократилось. Официальные данные таковы: по переписи 1939 г. – 833 тыс. чел.; – по регистрации на 15.12. 41 г. – 456 тыс. чел. (місто Харків, короткий стат.-економ. довідник100); по фактическим подсчетам статотдела на апрель 42 г. – 372 тыс. чел. (щомісячний огляд горуправи101).

Погибло от голода и других болезней по официальным данным:

2-я половина декабря – 500 чел.

январь                      – 1603

февраль                    – 2133

март – 2699, в том числе от истощения, паралича сердца (тоже, очевидно, истощение) и неизвестных причин 2582 чел. или 92%. На самом деле, погибало вдвое больше ежемесячно и не оформлено регистрацией.

В апреле продолжался уход населения. Сейчас его, видимо, осталось не более 330–350 тыс. чел.

Вот что осталось от крупнейшего советского города! Благо, инфекционных болезней почти нет – 11 случаев брюшного тифа за эти месяцы.

Промышленность не работает. Трамвая нет, воды тоже. Электричеством снабжают только немцев. Канализация стоит.

Огромная безработица. Распродажа на базарах, через комиссионные магазины за бесценок вещей. Обнищание. Грабеж немцев – «культурный», незаметный – все вывозят. Даже весы из «Гастронома» на Пушкинской вчера куда-то грузили.

– Имею достоверные сведения о настроениях крестьянства – начал Сер-кий.

– От кого?

– От одного священника. Культурный человек, окончил два высших учебных заведения. Сын епископа. Наблюдательный.

– Ну и что же? – спрашиваю.

– Он мне рассказал следующее. На Пасху, говорит, я начал церковную службу на украинском языке. Народу было порядочно. Но вот, когда кончилась служба, подходят ко мне крестьяне и говорят: «У нас така, батюшка, просьба. Коли ми з вами вдома або на вулиці побачились, то давайте балакати по-нашому, а службу Божу ви вже правте по-божому»