«Харбинская» операция НКВД СССР 1937–1938 гг. Механизмы, целевые группы и масштабы репрессий - стр. 5

Концепцию об этнизации сталинизма выдвинул немецкий историк Й. Баберовски на основе изучения политики сталинского режима в Азербайджане. Он считает, что «большевистское руководство воспринимало окружающую действительность как арену межэтнических конфликтов». Поэтому национальность оценивается автором как важнейший компонент того образа врага, который был присущ сталинской власти. В отношении массовых репрессий 1937–1938 гг. Й. Баберовски констатирует, что «этническая чистка занимала центральное место в системе сталинского террора». Позднее, изучив операцию по приказу № 00447, он заметил, что этнические чистки имели место только в 1938 г., а в 1937 г. репрессии проводились по социальному признаку[17].

Скептически к выводам Й. Баберовски относится российский исследователь А.И. Савин. Проанализировав архивно-следственные дела жертв массовых операций НКВД в Алтайском крае и Омской области, он приходит к выводу, что деление Большого террора на год социальный и год этнический является «умозрительной логической конструкцией», которая «не находит своего однозначного подтверждения в источниках». А.И. Савин говорит о тенденции этнизации сталинизма, которая была непоследовательной, неустойчивой по времени, переживала постоянные рецидивы возврата к традиционным социальным, классовым, политическим мотивам репрессий. Приводя аргументы «за» и «против» тезиса этнизации сталинизма на примере «немецкой» операции НКВД СССР, ученый приходит к заключению, что решающим критерием для репрессий по национальному признаку являлось «враждебное» социальное прошлое[18].

В книге российского историка А.Г. Теплякова один из разделов посвящен расправе над «инонационалами» и «иногражданами» в Сибири. Он не приводит точной статистики репрессированных по «национальным» операциям в Сибири, а сами карательные акции рассматривает на основе ведомственной документации НКВД через показ кадровой истории и внутренней жизни ОГПУ-НКВД, агентурно-оперативной работы чекистов и их роли в массовых репрессивных кампаниях[19].

Одна из глав диссертационного исследования российского историка Г.Д. Ждановой, на основе которого была написана монография «Политические репрессии на Алтае 1919–1938 гг.», посвящена проведению «кулацкой» операции и серии «национальных» операций в Алтайском крае. На основании архивно-следственных дел и материалов внесудебных инстанций автор делает заключение о том, что репрессии являлись инструментом очищения общества от социально чуждых элементов и устранения политических противников большевиков, к которым в разные периоды относились те или иные группы населения. Анализируя состав жертв репрессивной политики на протяжении 1920-1930-х гг., Г.Д. Жданова приходит к выводу о том, что Большой террор стал логическим завершением всех предыдущих репрессивных акций. По мнению исследователя, идея построения «чистого» общества путем искоренения «социально чуждых» и политически «враждебных» элементов являлась приоритетной для советской власти. Автор относит к основным группа риска Большого террора «бывших людей», имевших социально чуждое происхождение (кулаки, выходцы из дворян и помещиков, священники, торговцы и т. д.); лиц, имевших в биографии «темные» пятна (служба в белой армии, судимости, участие в антисоветских крестьянских мятежах); а также членов (в том числе бывших) иных политических партий и представителей оппозиции в партии большевиков. Г.Д. Жданова отмечает, что все эти категории граждан с 1920-х гг. попадали в группу риска. Большой террор расширил этот список, прибавив к нему «инонационалов». Историк видит цель репрессий в построении бесклассового общества советского образца (социальная инженерия), а достигалась она решением ситуативной задачи модернизации (в рамках политики коллективизации и индустриализации), а также задач, обусловленных военной угрозой (ликвидация пятой колонны). Важной заслугой автора является то, что она одна из первых историков для иллюстрации особенностей проведения «национальных» операций на Алтае использовала решения Комиссии НКВД и Прокурора СССР, которые позволили ей не только точно определить масштаб репрессий в регионе, но и составить социальный портрет репрессированных