Хаос и Амбер - стр. 12

Эйбер неожиданно расхохотался, вытянул руку, пошарил в воздухе, и в руке его, откуда ни возьмись, возникло большое белое полотенце.

– Возьми. – Он швырнул полотенце мне в лицо. – Ты неважно смотришься, когда мокрый.

– А, так ты это усек наконец?

Я помотал головой, будто пес, вымокший под дождем, и мне было все равно, что комната вдруг подпрыгнула, а потом нырнула вниз. Главное было – хорошенько обрызгать Эйбера. Тоже, конечно, из мести. Но я тут же пожалел о содеянном.

– Эй! – Эйбер заслонился руками.

Большого удовлетворения я не испытал. Я начал вытираться, и брат проворно усадил меня на первый попавшийся стул, а потом стал глазеть на меня, как охотник на диковинного зверя. Я смутно догадался: Эйбер боится, что я, того и гляди, рухну замертво или просто вырублюсь. Ну ладно. Поднять он меня поднял, и отдыхать я больше не собирался. Вправду я подхватил какую-то там хворь или нет, но мне следовало выяснить, что я успел упустить. Не для того мы сюда попали, чтобы я тут отсыпался.

– И долго я в кроватке провалялся? – осведомился я.

– Трое суток.

– Трое суток?! – Я вытаращил глаза, не в силах поверить в это. – Невероятно!

Эйбер пожал плечами.

– У нас дел было по горло. В конце концов отец решил, что сам ты не проснешься, и вот последние три часа мы только тем и занимались, что говорили с тобой, пытались тебя растолкать, орали на тебя. Ты начал хоть как-то реагировать только тогда, когда отец сказал тебе, что ты нужен какому-то королю. Насколько я понял, не королю Утору?

– Королю Эльнару. Я состоял у него на службе в Илериуме. – Я покачал головой и поморщился: комната пошла по кругу. Но как только я замер, все успокоилось. – Я вас почти не слышал. Я спал. А снилось мне, будто я плыву на корабле.

– На корабле? С чего бы это?

– Эта комната – все здесь – как бы движется. И до сих пор движется. Но на самом деле это не так, верно? Дело во мне?

– Боюсь, что так, Оберон.

Я вздохнул. Пока я не шевелился, комната вела себя более или менее смирно. Медленно и осторожно повернувшись, не делая резких движений, я обнаружил, что пол как бы ускользает из-под ног. Он вроде бы пытался смещаться в ту или в другую сторону, в зависимости от того, куда я поворачивался. Замерзший, промокший, мучающийся от тошноты и совершенно несчастный – вот почти исчерпывающее описание моего состояния. Однако теперь головокружение почти отступило, а вместе с ним, отчасти, и желание распять Эйбера.

Чувствуя себя чуть-чуть лучше, чем собака, которую хотели утопить, да не утопили, я швырнул полотенце в Эйбера, целясь ему в голову. Он поймал полотенце, отбросил в сторону, щелкнул пальцами – и полотенце исчезло так же легко и послушно, как появилось.