Хамсин, или Одиссея Изи Резника - стр. 19
Вена, февраль 1947
…Залесский невольно бросил на меня сочувствующий взгляд и тут же отвел глаза, понимая, что жалостью тоже можно ранить. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться назад в послевоенную Вену.
– Вы что-то знаете, Серафим Викторович? – прямо спросил я.
– Ничего я толком не знаю – ответил он – Кто же мне такое скажет? Но я старый, неглупый и много повидавший человек. Иногда не обязательно знать. Достаточно почувствовать. Пойдем. Изя, я тебе уже все сказал.
Хорошо, что мой уже достаточно большой опыт позволяет переводить тексты, не задумываясь об их содержимом. Все же, думал я, возвращаясь пешком домой, сотрудники УСИА посмеются завтра над парой-тройкой забавных ляпов, допущенных переводчиком, думающем о чем угодно, только не о бумагах, которые он переводит. А думать мне было о чем, поэтому я не воспользовался трамваем, а пошел из Траттенхофа в свой Виден через весь Старый Город. Домой мне не слишком хотелось, но ничего лучшего я не придумал. Можно было, конечно, пойти на танцы в Дом Офицеров в Хофбурге, но сегодня мне было совсем не до танцев. Я шел мимо развалин Святого Стефана, прошел арками Оперы, которые напоминали мне Мариинский Театр в Ленинграде, миновал минаретоподобные колокольни Карлскирхе, но ничего этого не заметил, погруженный в свои мысли.
Борьба за власть? Рокоссовский сейчас Главнокомандующий Северной группой войск. Должность немалая, куда уж выше. Действительно, куда? Министром обороны, которого многие именовали по старой памяти наркомом, был сам Иосиф Виссарионович Сталин. Вряд ли Рокоссовский метил на его место. Или все же метил? Не об этом ли меня предупреждали майор Гречухин и подполковник Залесский. Да, старый профессор разоткровенничался… Воистину, подполковник был сегодня очень неосторожен в своем желании предостеречь меня и наговорил много лишнего. А может быть не лишнего, а наболевшего? Но ты же не предашь его Изя? Ты, конечно, советский человек, Резник, но ты же не дурак и не подлец, верно? Ты уже побывал в СМЕРШе, получил пару раз по морде, слышал истошные крики из камер и видел изнанку власти, какой бы эта власть не была. Коммунисты, социалисты, капиталисты и фашисты. И одно кресло на всех. И маленькие люди, по головам которых поднимаются на высоту власти. Ты маленький человек, Исаак Резник. Да, ты маленький… Но ты человек. Вот и думай.
Борьба за власть… При мысли о таких заоблачных интригах меня сразу начало подташнивать и захотелось думать совсем о другом: о венских девушках, венском шницеле и кружке холодного пива, не обязательно именно в такой последовательности. К тому времени, когда я доплелся до своей Волебенгассе, мне почти полностью удалось избавиться от ненужных мыслей. В мыслях у меня уже не было ни холодного пива, ни девушек. Мыслей теперь не было совсем, а была лишь непонятная мне самому усталость. Хотелось быстренько выпить кофе с фрау Браницки, завалиться на кровать и забыться под насмешливый взглядом гусара. Но дома меня ждал сюрприз в виде инженер-капитана Матвеева и неизвестного мне человека в штатском.