Хамелеон и бабочка - стр. 2
Максим невольно нахмурился. В мысли тут же просочились все возможные последствия его неосторожного душегубства, озвученные бабушкиным напряжённым шёпотом. Он и хотел бы быть несуеверным, но не мог. От любимой родственницы ему достались не только цыганские чёрные глаза, но и вера во всякую чертовщину. Он вырос среди пышно цветущих предрассудков и сроднился с ними, как большинство свыкается с ежедневными ритуалами в виде чашки кофе или утренней зарядки.
Задержаться на этой мысли Максим не успел, дверь открылась, в комнату вошла Наташа. Точнее, вошла её грудь, Наташа появилась чуть позже.
– Максим Леонидович, какая красота, можно я сфоткаю?
Она достала телефон и приблизилась к столу. Мороженое подтаяло, но ещё держало форму.
– Леонидович? Наташ, ты чё? Фоткай, потом и съесть можешь.
Наташа намеренно выпятила грудь, блузка натянулась, пуговицы грозились вылететь из петель, а ткань – треснуть.
– Я, между прочим, на диету села.
Максим услужливо опустил взгляд. Оценил бюст и широко улыбнулся.
– Натали, какая диета? Такую красоту нужно холить и лелеять, а не истязать. Чтобы я про диеты от тебя больше не слышал. И вообще, кондитерская не место для этого слова, считай, это наш собственный «Волан-де-Морт», нельзя его тут произносить.
Наташа сфотографировала штрудель с разных сторон и подмигнула Максиму.
– Что бы ты без меня делал? Я тебе рекламу обеспечиваю и приток клиентов.
Максим вытер руки и слегка приобнял Наташу.
– За премией к Валерии, она хозяйка моего кошелька. От себя же могу только поцелуй выписать.
Он, конечно, лукавил. Валерия Юзефовна была бухгалтером кондитерской и, как и все сотрудницы, прошла через стадию влюблённости в Максима. Достигла возраста, когда уже поздно носить пластиковую бижутерию, а бусы из янтаря – ещё рано. К Максиму она испытывала смешанные чувства: материнские, сестринские и просто женские. Валерия выполняла свои обязанности иногда с излишним рвением, будто не просто отвечала за прибыль вверенной ей организации, а экономила семейный бюджет. Кондитерская держалась именно на ней, Максим это понимал и выделял среди «своих женщин» дополнительным комплиментом.
Сотрудниц Максим баловал, иногда флиртовал. Они отвечали ему взаимностью, хоть и старались держать дистанцию, называя по имени-отчеству. Друзья Максима, посмеиваясь, именовали его кондитерскую «гаремом», но втайне завидовали цветнику и нарочно приходили сюда за кофе и булочкой.
Максим подхватил открытку, засунул в задний карман джинсов и изобразил воздушный поцелуй. С Наташей его в прошлом связывали отношения, оттого и позволялось ей больше, чем остальным. Расстались они без ссор и обид, сохранив в общении пикантные шутки и прилюдные объятия. Только дурак откажется от возможности прижаться к такой роскошной груди. Максим дураком не был, но и в измену эти тисканья не записывал.