Халтурщики - стр. 15
Жером не понял ни слова. Дрожа от унижения, он отвечает по-французски:
– Ну и как я тебя пойму? Ты слишком быстро говоришь. Это смешно.
Ллойд снова переходит на французский.
– Я хотел тебе кое-что сказать. Кое о чем спросить. Видишь ли, я собрался на пенсию, – говорит он. – Лет с двадцати двух я писал, ну, сколько там, по статье в день, наверное. А теперь я ничего не могу из себя выдавить. Ничего. Я вообще не представляю, что, черт возьми, в мире происходит. Даже в той газете меня больше печатать не хотят. Это была моя последняя – последняя! – кормушка. Ты это знал? Мои тексты больше никто не публикует. Жером, думаю, мне придется съехать с квартиры. Я не в состоянии за нее платить. Мне там не место. Но я не знаю. Ничего еще не решено. Я, возможно, хочу спросить… Сам пытаюсь понять… Что же делать. Что скажешь? Каково твое мнение? – Ллойд собирается с духом и спрашивает: – Что ты мне посоветуешь? Сын?
Жером открывает дверь, ведущую в дом.
– Входи, – говорит он. – Останешься у меня.
Бетти потрясла свой хайбол и заглянула внутрь, выискивая под кубиками, льда последнюю каплю Кампари. Лео, ее муж, сидел за мраморным столиком кафе, закрывшись от нее итальянской газетой. Она протянула руку и постучала по газете, словно это была дверь его кабинета.
– Да-а-а, дрогая, – громогласно ответил он. Из-за воздвигнутой перед собой газетной стены он не осознавал, что их окружают люди и что всем слышна их отнюдь не тихая семейная болтовня; после стольких лет жизни в Риме Лео продолжал считать, что никто за границей не понимает английского.
– Отта так и нет, – сказала она.
– Верно, верно.
– Возьмем еще?
– Да-а-а, дрогая. – Лео поцеловал свою ладонь, потом сложил ее чашечкой и сделал вид, будто бросил гранату, взглядом проследил ее полет по параболической траектории над столом, – поцелуй попал прямо жене на щеку. – В яблочко, – объявил он и снова скрылся за газетными страницами. – Какие же все тупые! – сказал Лео, у которого от всех этих безумных репортажей уже кружилась голова. – Поразительно тупые!
Бетти подняла руку, подзывая официантку, потом она заметила Отта – он сидел за барной стойкой и наблюдал за ними. Ее кисть повисла в воздухе, затем медленно опустилась на стол. Бетти вскинула голову и одними губами проговорила: «Что ты там делаешь?» – уголки рта у нее подергивались, улыбка то появлялась, то пропадала, то появлялась снова.
Отт еще секунду понаблюдал за Бетти с Лео, потом встал с барного стула и направился к столикам в глубине зала.
Последний раз он видел ее двадцать лет назад в Нью-Йорке. Сейчас ей уже чуть за сорок, она вышла замуж, стала носить стрижки покороче, взгляд зеленых глаз смягчился. Но у нее осталась знакомая Отту привычка склонять голову в нерешительной улыбке. Почти угасший образ прошлого ярко вспыхнул перед глазами. Ему захотелось протянуть руку и дотронуться до нее.