Гвианские робинзоны - стр. 125
Но храбрец тут же ответил ему чудовищной оплеухой, так мастерски проведенной, что с левой стороны кошачьей морды вся шкура была содрана одним ударом. Раненый зверь издал вопль ярости и боли, хладнокровие окончательно покинуло его, он утратил всякую сдержанность. Кровь из раны ослепляла его и ручьем лилась на траву. Он очертя голову ринулся на противника, который без сопротивления повалился навзничь, подобрав голову и выставив вверх все четыре лапы.
В одно мгновение ягуар оказался в захвате, как говорят борцы. Когти муравьеда как вилки вонзились в его тело, трещавшее в мощных объятиях. Огромная кошка напрасно пыталась вырваться. Два сплетенных тела, извиваясь, покатились по земле. Трое свидетелей этой сцены уже не различали, где ягуар, а где муравьед. Бой длился еще две бесконечные минуты. Затем раздался треск ломающихся костей и предсмертный хрип. Муравьед ослабил свою хватку, но более не двигался, распростершись со сломанным позвоночником рядом с ягуаром, испускавшим дух в последних конвульсиях с распоротым брюхом.
Робен, Казимир и Николя, под впечатлением от исхода схватки, осторожно подошли к еще трепещущим телам.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – многозначительно изрек Николя, – этот замечательный муравьед, как вы его называете, патрон, оказался здесь очень кстати. Подумайте только, что ягуару могло бы взбрести в голову наброситься на нас!
Изгнанник улыбнулся и взмахнул мачете.
– Что же, он был бы не первым, – спокойно сказал он. – А теперь у нас тут два молодца, которых неплохо бы раздеть. Из их шкур выйдет два великолепных ковра для хижины. Поспешим, иначе муравьи оставят от них только кости.
– Смотрите-ка, – перебил его парижанин, показывая на зверька величиной с кролика, который испуганно жался между аркабами, – а это что еще такое?
– Это детка таманду (муравьеда), – сказал Казимир.
– Не может быть! О, бедный малыш, какой у него несчастный вид. Патрон, у меня идея. Раз он теперь сирота, можно я возьму его в хижину, для мальчиков… что скажете?
– С удовольствием, мой дорогой! Мы его приручим, и он станет им отличным товарищем.
Пока Робен споро свежевал ягуара, юноша привязал к дереву детеныша муравьеда, который, впрочем, совсем не сопротивлялся, продемонстрировав необыкновенно покладистый и мягкий нрав.
– Какое странное животное, – заявил Николя, внимательно осмотрев мертвого муравьеда. – Что у него за голова такая? Где его рот?
– Что значит – где его рот?
– То есть я хочу сказать, что вижу на кончике его морды только маленькое отверстие, из которого еще высовывается кончик его языка… Это что, и есть его рот?