Гвардия, в огонь! - стр. 41
Одевшись, уже не останавливался до вечера на отдых. Шагать без груза значительно легче и в два часа пополудни следующего дня он уже подошёл к грузовику. Осмотрел своё богатство. Рация цела и «ППШ» здесь. Первым делом наелся. Банка тушёнки с сухарями и бычки черноморские в томатном соусе подкрепили силы. Уселся на продавленное сиденье, показалось – верх роскоши. Рацию включил, хотелось послушать сводки с фронтов. В наушниках шипело, слышался треск. Илья покрутил верньер подстройки. И голос сразу такой узнаваемый – Левитана, самого знаменитого диктора тех времён, аж мурашки по телу пробежали.
«Говорит Москва. Сегодня, второго июля на Карельском перешейке наши войска успешно отражают все атаки противника с большими для него потерями. На Борисовском и Слуцко-Бобруйском направлениях в течение дня шли крупные бои наших войск с подвижными частями противника».
Насколько помнил Илья, Борисов и Бобруйск были значительно восточнее Минска. На самом деле Левитан говорил не всё. Четвёртая танковая группа Гённера нанесла удар в стык 8-й и 27-й армий Северо-Западного фронта. Двадцать седьмая армия стала отходить на Опочку, фактически открыв противнику путь на Псков и Остров. Немецкие 2-я и 3-я танковые группы продолжали наступление и вели бои за переправы через Березину, пытаясь захватить плацдармы. Контратака первой московской механизированной дивизии под командованием Я.Г. Крейзера вдоль шоссе на Борисов успеха не принесла.
В этот же день в Москве началось формирование народного ополчения.
По радио не говорили о больших потерях с нашей стороны. Но любой человек, слышав сводки, в которых ежедневно перечислялись новые направления и города, понимал – наша армия отступает, немцы рвутся к Москве. Илья знал, чем всё кончится. Но каково это было слышать народу, армии? Немцы тоже несли тяжёлые потери, командованием вермахта не предполагавшиеся. За период с 22 по 30 июня потери немцев убитыми и ранеными составили 41087 военнослужащих, среднесуточные – 4565 человек, фактически два полка в день.
Остаток дня и ночь провёл в грузовике. Тяжёлые мысли посещали. И о положении в стране, об отступающей Красной армии и о себе. Провизии осталось на два дня, часть консервов он оставил у моста, на лёжке. Значит – добывать надо. А ещё оружие. Есть «ППШ», или «папаша», как его называли красноармейцы. Но к нему один магазин. Хоть и на семьдесят патронов, но это на несколько минут боя, учитывая высокую скорострельность автомата. И пополнить боезапас негде. Надо захватить у врага его оружие. А ещё хотелось помыться, пока не завелись вши, этот бич всех войн.