Гувернантка в драконьем поместье - стр. 40
А хозяин дома — вовсе не такой ледник, каким хочет казаться.
— В этом вы правы, — почти сквозь зубы процедил он, но какой музыкой для моих ушей стало такое простое признание. — Я приму к сведению.
Больше он не дал себя задерживать, да я и не стала бы. Безумно хотелось банально настучать на Илену, но я понимала, что без доказательств обличать аристократку — себе дороже. Поэтому, слушая, как удаляются за спиной шаги Келбера, едва не приплясывала, направляясь к комнате Луизы. Он признал мою правоту! Да еще в столь значимом вопросе! Пусть на меня ему плевать, но по крайней мере он дорожит сестрой.
Оказавшись у дверей в комнату Луизы, я себя мысленно одернула и расправила складки подола, который немного сбился из-за моего стремительного шага.
Почему меня вообще так воодушевила эта маленькая победа? Да и победа ли? Не все ли равно, соглашается со мной Келбер или спорит? Главное — не выгоняет и не мешает выполнять мою работу. И все же почему?
Меня вырвал из размышлений тихий всхлип. Я сразу поняла, что плакала Луиза, и вошла. Не обращая внимания на горничную, пересекла комнату, добралась в тот же угол, где малышка сидела в прошлый раз, когда впала в беспамятство, и снова опустилась рядом с юной леди на колени. Хотела спросить, кто ее обидел, но малышка сама ринулась ко мне и так крепко стиснула в объятьях, что я задохнулась.
— Мамы… больше… нет…
Я обняла маленькую белокурую головку руками и крепче прижала к себе. Никакие слова здесь помочь не могли, так что мне оставалось только сидеть, обнимать плачущую девочку, и гладить ее шелковистые волосы, позволяя вылить печаль вместе со слезами на ткань моего платья.
Со дня нашей с Келбером беседы в коридоре дни полетели однообразно и спокойно, хотя и довольно уныло. Впрочем, как может радоваться ребенок, который лишь недавно осознал смерть самого близкого человека? Мне только и оставалось, что быть поблизости, поддерживая ее и заодно наблюдать за тем, чтобы Илена не подбиралась. А она, аки стервятница, то и дело заглядывала в комнату, но мне пока удавалось быстро выпроваживать ее.
Луиза много плакала следующие два дня, я постоянно сидела в ее комнате, то просто обнимая, то читая какие-нибудь книжки или рассказывая истории. Всяких глупых и веселых похождений в моем детстве, которое не слишком отличалось от детства обычных городских ребят, было предостаточно, и я с удовольствием делилась ими. Ну, теми, что безобиднее. Впрочем, Луиза тоже не росла в особняке с младенчества, так что многое из моего опыта ей было либо знакомо, либо понятно.