Гувернантка - стр. 23

– Я услышал крики, – продолжил полковник, – сбежались все, кроме Надежды, она уже в гимназию отправилась. Ну, послал за доктором, конечно. Вскоре за мной заехал ротмистр Бергер, он каждое утро сопровождает меня на службу. Но я на службу в тот день не поехал, отправил ротмистра с поручениями. А он по пути в штаб встретил на улице мадемуазель Мари и доставил её к нам. Вот, собственно, всё.

Осмотрев остальные комнаты этой большой квартиры, упаковав найденный подозрительный флакон и сонные капли г-жи Прознанской, а также содержимое химического шкафчика и бумаги покойного, составив подробный протокол осмотра и акт изъятия, Шумилов в сопровождении полицейского отправился в прокуратуру. Шидловский задержался еще на некоторое время, уединившись с полковником в кабинете.

Весь остаток дня ушёл у Шумилова на составление необходимых для назначния экспертизы бумаг. Химикаты и микстуры были отправлены в лабораторию Департамента полиции для исследования. Результаты можно было ждать не раннее послезавтрашнего дня.

Шидловский до конца дня на своём рабочем месте так и не появился.

Утомленный писаниной и мрачными впечатлениями долгого дня, Алексей Иванович, с удовольствием сбежал с работы чуть раньше положенного. Без четверти пять он уже шагал по многолюдным питерским улицам. Теплый ветер приятно обдувал лицо, качал пробивавшуюся на газонах робкую траву. «Ну, вот, – думал молодой сыщик, – морфий, кажется, нашли, а ответов не прибавилось. Но если окажется, что в склянке из-под микстуры действительно находится яд, то можно ли считать, что наливший его туда является убийцей? Кого юридически корректно следует считать преступником: наливающего яд в сосуд или подающего сосуд жертве? Если между ними сговор – все ясно, эти люди соучастники. Но если один использует другого втемную? Ничего-с, подождем, терпение и труд виновного до суда доведут…» – уговаривал сам себя Шумилов.

Апрель перевалил в свою последнюю треть и в городе чувствовалась долгожданная весна. По утрам лужи еще бывали иногда схвачены тонкими стекляшками льда, но зато днем все кричало о весне – влажный ветер с Невы нес привет из теплых краев, городская живность выбиралась погреться на солнышке, воробьи устраивали шумное неистовое вече на пока еще голых ветвях тополей в Александровском саду. Радостно и обновлённо смотрели на город уже старательно намытые окна зданий.

Хотелось за город, на природу, не было ни малейшего желания работать. Явившись утром в прокуратуру, Алексей Иванович через силу заставил себя углубиться в изучение писем и прочих бумаг, изъятых давеча во время обыска в доме Прознанских. Это были тетрадки с химическими формулами, большое количество невразумительных коротких писем и записок от приятелей, типа «Ты не забыл? Сегодня у Виневитинова, в 18» или «Николай, мы ждали тебя до последнего. Ищи нас у Маркова». Некоторые записки были на французском. Алексей Иванович обратил внимание, что содержание многих записок было совершенно вздорным и они явно были написаны под воздействием минуты. Покойный молодой человек был, видимо, большим формалистом, раз сохранял не содержащие ничего значительного записки.