Гусляр-2000 (сборник) - стр. 38
– Сейчас проверим.
– А разве не всем сюда можно ходить? – спросил Удалов.
По дорожке навстречу шла местная семья, все в шляпах, очках, с лопаточками и граблями. Сразу понятно, что совершали уход за могилой.
– Туристы из прошлого только в организованном порядке, – ответил сторож. Он отыскал в черной потрепанной книге группу из Великого Гусляра образца августа 1996 года. Но что удивило Удалова – отыскал ее не в конце, а где-то в недрах книги. И до, и после списка шли другие фамилии, другие группы. Можно подумать, что записали гуслярцев весьма заранее. Минц тоже обратил на это внимание.
– Возможно, всё предопределено, – сказал он тихо, – только мы с тобой остаемся лопухами.
Столь крепкое словцо для Минца – исключение. Но он тоже оказался взволнован, и если бы…
– Если бы не информант, – произнес он грустно, – никогда бы на кладбище не поперся.
Эти слова примирили с ним Удалова.
Первой шла женщина с красными губами. Она повторяла:
– Участок тридцать четыре и далее до тридцать восьмого, второй поворот налево, а оттуда направо до большой аллеи.
К счастью, день был приятным, не жарким, солнце катилось к закату, золотые косые лучи резали листву и замирали на верхушках крестов. Сначала кладбище показалось Удалову незнакомым – а оказывается, это ихнее, родное городское кладбище, только безумно разросшееся за последние сто лет.
Через двадцать минут они перешли к погребениям начала двадцать первого века.
Здесь деревья были выше, и стояли они гуще.
В целом там царило запустение, словно некому было заходить сюда с цветами или просто посидеть.
Сначала шли могилки незнакомых людей, потом вдруг… – как удар молнии!
Небольшая плита, каменная, серая – видно, из гранита. На ней надпись:
«Удалов Максим Корнелиевич».
А чуть дальше – как взгляд метнулся! – словно за грибами пошел Удалов – чуть дальше две могилы рядом:
«Удалова Ксения Сергеевна»…
«Ложкин Николай Иванович»…
«Нет, тут я должен быть!»
А неподалеку кто-то завопил как резаный – это был отставной полковник ДОСААФ.
– Брат мой! – кричал он. – Братишка Василий! На кого ты меня оставил!
Этот крик заставил Удалова отрезветь и прийти в себя.
«Ничего особенного, – сказал он себе. – Ксения на самом деле жива, и я к ней вернусь… Но где же место моего погребения? Что случилось со мной?»
– Простите, – Минц обратился к сторожу. – Вы не посмотрите в своем списке, есть ли здесь моя могила? Меня зовут Минцем, профессор Минц, Лев Христофорович.
– Не может быть! – откликнулся сторож. – Неужели мне довелось лично лицезреть нашего знаменитого земляка? Разрешите пожать вашу руку!