Гумилев без глянца - стр. 2

Они – герои разных исторических и культурных эпох. Рыцарь (мифологизированный) – в первую очередь благородный и бескорыстный служитель идеала (поэтому пушкинский «Скупой рыцарь» – трагический оксюморон), преданный защитник христианской веры, доблестный вассал короля и верный слуга Прекрасной Дамы. Конквистадор же – сам себе хозяин, в известной степени авантюрист, он воюет не за абстрактные идеалы, а из личного интереса, на свой страх и риск.

Конквистадор Гумилева, конечно, тоже образ романтизированный, но в целом сохраняющий историческое содержание; он полемически обращен к образу рыцаря.

Создатель одного из самых экзотических миров в русской поэзии был человеком реалистичным, деятельным и практичным. Гумилев – блистательный организатор и руководитель. Во всех его «проектах» видна обстоятельность и целеустремленность. И в том, как он последовательно учился мастерству у Брюсова, ведя с ним систематическую переписку и обсуждая все свои новые идеи и замыслы. И в многолетнем ухаживании за Анной Ахматовой, которую судьба, как нарочно, удалит от него на тысячи верст: он будет их неустанно преодолевать. И в его африканских путешествиях – сколько труда, знаний и хлопот нужно было вложить в их подготовку! В журнальной работе. В «Цехе поэтов». На фронте – в разъездах и на биваках, в наступлениях и окопах. В переводческой и педагогической деятельности. Не всегда все удавалось так, как хотелось (коммерчески провалились первые издательские опыты, не сложилась семейная жизнь, не дался экзамен на офицерский чин), но в трудностях нарабатывался опыт, который не оставался втуне и находил впоследствии обязательное применение. За тридцать пять лет своей короткой жизни Гумилев прожил не один человеческий век.

Ему нравилось примерять маски и играть роли. Это было в духе эпохи. Но и здесь он был оригинален и самобытен. Театр стал для него не развлечением, как для большинства его современников, а инструментом самопознания. Он брал роль и испытывал ею себя, проверял душу и тело. Все всерьез, никаких декораций и условностей. Даже в детских играх: однажды в доказательство своей «кровожадности» откусил голову живому карасю. Роли Ученика, Несчастного влюбленного, Парижского денди, Морфиниста, Путешественника, Охотника на львов, Издателя журнала, Дон Жуана, Дуэлянта, Синдика, Воина, Гусара, Мэтра, Председателя, Заговорщика исполнялись как вопрошание к судьбе и к себе. Иногда с иронической улыбкой, иногда с гримасой отчаяния. Всегда – как вызов. В этом необычном диалоге с миром рождалось победное знание Поэта.