Гулящий - стр. 9
Хорошо, что Матвей играет у себя в комнате, иначе мне было бы стыдно.
— Чего уставился? Испытываешь садистское удовольствие, унижая людей? — скриплю зубами, поднимаясь и с трудом удерживая в руках половину вещей.
— Нет. Просто у тебя грудь привлекательная, — усмехается Марк, а я открываю рот и тут же его закрываю.
Козел! Всем видом показываю свое отношение к нему и несу помятое белье к Матюше в комнату. Там же переодеваюсь в домашнее, прикрывая все части тела безразмерным спортивным костюмом, который я покупала себе во время беременности, и возвращаюсь в коридор за остатками скарба. Фетисов уже скрылся в отжатых им хоромах. Выдыхаю. Не хочется снова с ним сталкиваться.
Вечер проходит спокойно. Мы с Матюшей ужинаем без присутствия Марка. Кажется, его и нет в квартире. Мое любопытство вынуждает выглянуть в коридор. Обуви нет. Я расслабляюсь. Улыбка дается проще. Пока сын поет песни, я привожу в порядок комнату, раскладываю вещи по свободным полкам, уношу постельное белье в ванную, гружу в стиралку и возвращаюсь к сыну. В заботах забываю про нашего соседа и засыпаю с книжкой в руке, второй обнимая сына.
Из сна меня вырывает шум. Кто-то громко хлопает дверью, а потом и вовсе в уши врывается женский смех, и я широко распахиваю глаза, теряя остатки сонного состояния. По спине проносится противный холодок. Я тихонько сползаю с кровати, чтобы не разбудить Матвея, крадусь к двери и приоткрываю ее.
— Ой, какой ты, Марк… — шепот-визг разрывает барабанные перепонки, и я столбенею. Голосок совсем не похож на пиликанье Разиной, а значит… Открываю дверь шире, выходу в коридор и прикрываю, чтобы до сына не долетели эти звуки.
На Фетисове буквально висит блондинка. Платье задралось. Куртка валяется около ног. Грудь оголена. Марк сминает все выпуклости ее тела, а я чувствую, как от злости глаза заливаются кровью. Их освещает лишь тусклый свет от лампы у двери, а у меня рука сама по себе тянется к выключателю. Яркий свет слепит всех. Блондиночка взвизгивает и прикрывает грудь руками. Хлопает наращенными ресницами и открывает рот настолько театрально, что у меня усиливается раздражение.
— Марк, кто это? — указывает на меня пальцем, а я складываю руки на груди, переводя возмущенный взгляд на Фетисова.
— Да, скажи, Марк, — фыркаю. Тот лишь вздыхает. Смотрит на свою игрушку на ночь и улыбается. — Давай лучше я. Как думаешь, девушка, если я тут живу, то кто я ему?
— Ты же говорил, что свободен…
— Обманул он тебя, дорогая, — чувствую, как лицо припекает от взгляда Фетисова, но не сдаюсь, — мы уже давно вместе. Даже сын есть, и если он проснется, то я придушу вас обоих.