Гулливер в стране лилипутов - стр. 2

Тогда они попробовали вскарабкаться на мою голову сзади, стараясь влезть на неё по волосам. Один из них, забравшись мне на лоб, закричал: «Хекина дэгуль!», и остальные повторили этот возглас, который, как я потом узнал, означал: «Какое чудовище!» Еще один из человечков захотел залезть ко мне в левое ухо, и тут я сделал такое резкое движение рукой, что мне удалось её высвободить. Вся толпа маленьких человечков, окружавшая меня, закричала, словно стая испуганных птиц. Мне между тем удалось оторвать свободной рукой с левой стороны волосы от земли, к которой они были каким-то образом прикреплены, но тогда один из толпы закричал: «Толью фонак!» – и я почувствовал, как целая сотня маленьких стрел вонзилась мне в руку, точно сотня комаров ужалила её. Следующие стрелы попали мне в лицо. Человечки пробовали также колоть меня в бока своими маленькими мечами, но на мне был кожаный жилет, и все их усилия пропали даром. Наконец, я решил лежать терпеливо, не двигаться и ждать ночи: может быть, тогда мне удастся найти какой-нибудь выход.

Между тем число окружавших меня маленьких людей всё увеличивалось, и мне казалось, что рядом жужжит рой пчёл. Прошло ещё несколько минут, и я услышал стук справа от себя. Повернув голову в эту сторону насколько было возможно, я увидел, что возле меня воздвигали трибуну; верх её находился приблизительно на уровне моего носа. Веревки, прикреплявшие мою голову к земле с левой стороны, уже были развязаны, и я мог свободно наблюдать, как один из маленьких людей, по-видимому из самых знатных, за которым крошечный паж нёс длинный шлейф, взошёл на трибуну и обратился ко мне с длинной речью. Понять её я, конечно, не мог и разобрал только, как в начале речи знатный господин трижды прокричал голосом, похожим на щебетанье канарейки: «Лангро дегуль сан!» Но всё же по интонации его голоса и по его жестам я догадался, что человечек грозит мне в случае сопротивления с моей стороны какими-то карами и, наоборот, обещает одно хорошее, если я беспрекословно подчинюсь воле маленьких людей. Я хотел ответить, но от первых же моих слов вся трибуна с восседавшей на ней знатной особой зашаталась, а стоявшие вокруг поспешили заткнуть уши. Тогда я произнёс как можно тише несколько смиренных слов и поднял к небу свободную руку, как бы призывая солнце в свидетели того, что я сдержу своё обещание. После этого я постарался объяснить им, что я страшно голоден: подносил несколько раз палец ко рту и делал жевательные движения челюстями. Гурго – так назывался их великий лорд, как я потом узнал, – понял меня. Тотчас к моему туловищу были приставлены лестницы, и более ста человек стали подносить мне разные яства: они притащили множество окороков, жареных баранов, разрубленных пополам, и волов, разрубленных на четверти. Все было превосходно приготовлено и очень вкусно. Я проглатывал по два-три блюда за один раз и заедал мясо хлебом, который по величине не больше маленькой вишни. Человечки стояли вокруг меня, кричали и махали руками, изумляясь моему аппетиту; они смеялись или молча разевали рты каждый раз, когда в моём горле исчезала половина барана.