Губительные ласки - стр. 15

Клео рассмеялась в ответ, и Халед довольно улыбнулся.

Американка попалась в его сети. План сработал.

– Ты ведь понимаешь, что разобьешь ей сердце, – однажды вечером заметил Насер после того, как вынужденно прервал один из особо интимных ужинов Халеда и Клео.

Халед бросил на него тяжелый взгляд, когда они проходили по дворцовым коридорам, направляясь на собрание совета безопасности, чтобы обсудить очередную попытку Талаата вызвать в провинциях недовольство правящим режимом.

– Я приму во внимание твою заботу о ней, – отрезал Халед. – А пока можешь утешиться тем фактом, что я прекрасно знаю, как далеко следует завести ее и где мне нужно остановиться.

– Вот только интересно, есть ли необходимость заходить настолько далеко, – спокойно сказал Насер. – Возможно, есть менее жестокий способ добиться своего.

– Ничто так не вдохновляет человека, как влюбленность, – мрачно ответил Халед, убеждая себя, что не испытывает никаких чувств по отношению к своей пленнице. – Она заставляет самых практичных из нас совершать глупости. А потом, довольно скоро, когда вмешивается реальность, она исчезает. И тут наступает время для милости.

Халед твердил себе, что у него не было ни грусти, ни сожалений по поводу того, что ждало его впереди, ни тоски по тому, как он мог потерять себя в бесхитростной податливости Клео, будь он другим человеком.

Потому что в тот момент, когда Клео впустила Амиру в свою машину, она оказалась на шахматной доске в самый разгар битвы, которую Халед не мог себе позволить проиграть. Он должен выйти победителем, и он победит.

– Но ты прекрасно знаешь, что отвергнутая любовь еще сильнее, – ответил его друг.

– Клео – не моя мать, – отрезал Халед. Его раздражало, что ему приходится вести такие разговоры, когда в стране в любую минуту может вспыхнуть мятеж. Он просто исполнял свои обязанности, пусть и самым необычным способом. – Моя маленькая мышка никогда не удивит нас своими коготками, чтобы ускорить собственную погибель. Она не такая.

Насер склонил голову и прошел вперед, чтобы открыть двери в зал переговоров.

– Как скажете, ваша светлость, – почтительно произнес он.

Халед понимал, что друг не одобряет его действий, но у него не было выбора. А даже если бы и был, он поступил бы точно так же. Слова Насера раздавались гулким эхом в его сердце, заставляя чувствовать внутреннюю пустоту. А все потому, что Халед был эгоистичным, в точности, как и его отец. Только отец не думал, чем обернется его собственный поступок, а у сына такой отговорки не будет. Халед защитит Клео от худшего, от судьбы своей матери, но не сможет спасти ее от самого себя.