Грязные игры - стр. 61
Какие же красивые глаза. В какую очередь надо было вставать? За ногами опоздала, про ледяной цвет глаз вообще не знала…
А потом, пока я любовалась холодным блеском, Максим совершенно неожиданно и быстро, словно Флэш из комиксов, навис надо мной. Его лицо оказалось так близко к моему, что я боялась пошевелиться, чувствуя обжигающее дыхание на своей щеке.
Максим подался вперёд, вынуждая меня опрокинуться на подушки и пропищать:
— Что ты делаешь?
— То, о чём ты думаешь уже давно. Мы оба думаем.
23. ГЛАВА 22
Макс застыл. Кончик его носа практически касался моего, а губы были так близко, что соблазн прижаться к ним стал приносить физический дискомфорт.
Я старалась смотреть лишь в глаза. Холодные, горящие голубым огнём. В полумраке комнаты, которую освещал лишь торшер справа от кровати, они казались двумя звёздами на ночном небе.
Я полулежала под напряжённым телом мужчины, и только глубокое дыхание выдавало мои настоящие эмоции.
Не смотреть. Не смотреть на его губы. Надо что-то сказать. Надо что-то сделать! Надо это остановить…
— Я постелила тебе на полу, — прошептала.
— Можно и на полу, — ответил Максим.
И я не удержалась. Облизнула пересохшие губы и опустила взгляд на губы мужчины.
Он поцеловал меня в ту же секунду.
Аккуратно, нежно. Сначала смял губами верхнюю губу. Медленно, не прерывая касаний, спустился к нижней.
И я ответила. Ответила, зажигая зелёный свет. Слегка подалась вперёд, теснее прижимаясь к Максиму, и он углубил поцелуй.
Его язык прошёлся по ровному ряду моих зубов, а затем проник глубже.
Хорошо, что я лежу. Иначе, ноги бы не удержали. Никто и никогда не целовал меня так. Каждое движение языка и губ Максима заставляло тело дрожать. Волны возбуждения сменяли одна другую с такой скоростью, что я стала извиваться под мужчиной, стараясь что-то сделать… Как-то унять эту дрожь, погасить пожар.
Попыталась плотнее свести ноги, но Максим не позволил. Он расположил своё колено между моими, а потом его рука обожгла обнажённую кожу на внутренней стороне бедра.
Не сдержала короткий стон, вцепилась в крепкие плечи и развела бёдра.
Ткань мешала почувствовать, какова на ощупь его кожа, и я переместила одну ладонь на мускулистую шею, с огромным удовольствием ощутив под пальцами жар. Значит, я сгораю не в одиночку.
Широкая ладонь продолжала ласкать мои бёдра, и, к собственному стыду, я подавалась навстречу этим движениям.
Поцелуи Максима стали требовательней. Он оставил в покое мои губы, заставляя судорожно дышать, и стал ласкать шею, прикусывать кожу, обжигать горячим дыханием мочку уха. Спустился к ключицам, а я продолжала сходить сума.