Грудинин - стр. 37
Но он ошибался – пожар только разгорался. Вечером сюжет об аварии показали по телеканалу «РЕН-ТВ», посвятив ему сюжет на пять минут, с фотографиями погибшей девочки и интервью заплаканной матери, которая рассказала в подробностях о визите Грудинина. Этим же вечером, ещё в то время, когда сюжет был в эфире, Леонидов, позвонив Буренину, отказался от участия в деле.
Но это было ещё не всё. Самое страшное началось когда в интернете вдруг появилась видеозапись из уголовного дела, на которой был виден и момент аварии и то, как Грудинин толкает ногой девочку. За несколько дней её посмотрели почти два миллиона человек. Сюжет вышел в эфир всех федеральных каналов, ситуацией заинтересовалась Общественная палата, и несколько депутатов Думы отправили запросы о ходе расследования в прокуратуру и суд. Две съёмочные группы дежурили возле дома Грудинина, и ещё одна машина телевизионщиков стояла у подъезда офиса. Давление становилось невыносимым, и Грудинин сорвался. Прежде он игнорировал звонки журналистов, теперь же начал отвечать на них. По делу он не говорил ни слова, а вместо того ругался с ними, выспрашивал – откуда у них его контактные данные, на каком основании они беспокоят его и лезут в его частную жизнь. Он и в самом деле был возмущён и чувствовал себя жертвой. Не зная, что делает глупость и даёт лишний информационный повод журналистам, не слушая предупреждений Буренина, он направил несколько обращений в правоохранительные органы с просьбой защитить его от давления СМИ и с требованиями объяснений по факту того, как запись из уголовного дела попала в общий доступ. Внимание к делу только усилилось и, наконец, получилось то, чего он боялся больше всего – дело вместо Леонидова, по которому началось служебное расследование, передали другому судье.
Этот судья, Герасименко, оказался желчным стариком с вялыми, дрожащими руками, жёлтым лицом, хищным ястребиным носом и блестящими острыми глазами, подозрительно глядящими из-под скошенного лба. Уже с первых моментов он показал себя формалистом, и заседание, которое должно было длиться не больше часа, из-за каких-то неверно заполненных бумаг растянулось на три. Буренин, оставшийся после заседания поговорить с новым судьёй, вышел от него красный, мокрый и злой. Герасименко не согласился на пересмотр ни одного из спорных моментов, а на намёки Буренина о сотрудничестве даже пригрозил арестовать его на трое суток.
Начались длинные, нудные заседания, опросы свидетелей, сбор доказательств… Неприятности следовали одна за другой – то оказывался вдруг в деле новый свидетель, наблюдавший аварию из своего окна житель соседнего дома, то появлялись проблемы с заключением экспертов, и производились уточнения, бесконечные поправки и исправления. Хватаясь за соломинку, Буренин делал отчаянные попытки договариваться со свидетелями, старался запутать их показания. Оттягивая время в надежде на прекращение информационной волны, засыпал суд десятками запросов и уточнений. Все возможные связи Грудинина были использованы, но безрезультатно. Прежде, до огласки, его окружение воспринимало новость о случившимся с ним спокойно. Почти никто не осуждал его, везде было понимание. Были даже особенно сочувствовавшие ему Елсуков и Сидихин, которые в вечер задержания позвонили и предложили помощь и деньги. Был и Шохин, с которым некогда случилась похожая история – на машине, пьяный, он сбил и покалечил велосипедиста, и который встречался с ним и давал юридические советы, притом отпуская циничные шутки относительно погибшей девочки. Теперь же, когда