Грозовой Сумрак - стр. 36
Смешно ведь, право слово.
Заперли фаэриэ, которого умудрились поймать, но не смогли убить, и отпраздновали победу над сумеречными тварями. Понадеялись на нерушимую крепость своих заклинаний, на то, что заточенный без возможности колдовать фаэриэ будет безопасен.
О да, безопасен. Ровно до той поры, пока не найдет лазейку в запирающем заклинании, или же пока его кто-нибудь не додумается выпустить. Интересно, насколько безумным станет фаэриэ, более двух веков просидевший взаперти без возможности сливаться со стихией, колдовать, да даже просто умереть? И как его удержать, если люди наверняка позабыли его имя, пугаясь грозы и проклиная сумерки в память о нем?
Ши-дани помнят многое, иногда кажется, что слишком многое. После ритуала Становления у сердца Холма, к которому ши-дани будет принадлежать до самой смерти, с силой кого-то из ушедших им иногда достаются и прижизненные воспоминания. Расплывчатые, зачастую туманные, но иногда – поразительно четкие, и именно они превращают новорожденного в преемника умершего. Замыкается круг дареной силы, начинается новый жизненный виток – и не пропадают умения и приемы, изучаемые годами и сохраненные в земле Холма.
Все, что уходит, рано или поздно вернется – таков закон жизни ши-дани.
Как жаль, что у людей все иначе…
Я отворила потемневшую от времени, искусно украшенную резьбой, дубовую дверь и вышла на порог, полной грудью вдыхая сырой, холодный воздух середины осени. Ветер, показавшийся мне удивительно теплым, принес на своих крыльях запах дождя и грибов, прячущихся под толстым, пропитанным влагой, лиственным ковром. Он скользнул невидимыми пальцами по моим щекам, погладил выбившиеся из переплетенных цветными лентами кос кудряшки, а очередной порыв я ощутила как призрачное объятие.
Доброе утро, Там Лин…
И капелька, сорвавшаяся с козырька крыши, стекает по моей щеке как слеза.
Тихо шелестит мелкий холодный дождь, сыплющийся с неба, как речной жемчуг из прохудившегося мешка. Шуршит под ногами толстый лиственный ковер, скрывая от глаз яркие рыжики, солидные, мясистые грузди и подосиновики с красноватыми шляпками, серая дымка застилает Рощу так, что деревья в отдалении кажутся призраками давно ушедших дней.
Я неторопливо шла по прогалине, вороша листья длинной осиновой палкой, подобранной на опушке леса, и то и дело наклоняясь, чтобы аккуратно срезать найденный гриб. Небольшая плетеная корзинка, которую я захватила из дома, заполнилась наполовину, когда Кармайкл, зябко кутавшийся в алый плащ, наконец-то поинтересовался, а куда мы, собственно, идем.