Грозовой перевал - стр. 37
– Они и так достаточно длинные, – сказал мистер Линтон, заглядывая с порога. – Удивительно, как у него не болит от них голова. Они, точно грива у жеребчика, нависают ему на глаза!
Он отпустил свое замечание без намерения оскорбить; но Хитклиф с его необузданным нравом не склонен был сносить даже и намека на наглость со стороны того, в ком, как видно, уже и тогда ненавидел соперника. Он схватил миску с горячей яблочной подливой (первое, что подвернулось под руку) и выплеснул ее всю в лицо и на грудь говорившему; тот не преминул поднять писк, на писк прискакали Изабелла и Кэтрин. Мистер Эрншо немедленно схватил виновника и отвел его в чулан, где, несомненно, применил не слишком деликатное средство, чтоб угасить эту бурную вспышку чувств: он был красен, когда вернулся, и тяжело дышал. Я взяла салфетку и со злостью стала вытирать Эдгару нос и губы, приговаривая, что ему досталось по заслугам – нечего было вмешиваться. Его сестрица захныкала, просясь домой, а Кэти стояла смущенная и краснела за всех по очереди.
– Вы не должны были его задевать! – упрекала она мистера Линтона. – Он был в дурном настроении, и вы теперь испортили себе весь день… А Хитклифа высекут. Я не переношу, когда его секут. Еда не пойдет мне в горло. Зачем вы сказали ему это, Эдгар?
– Я ничего не говорил, – всхлипывал юноша, вырвавшись из моих рук и сам оттирая остатки подливы батистовым носовым платком. – Я обещал маме, что не скажу ему ни слова, и не сказал.
– Ладно, довольно плакать, – ответила с презрением Кэтрин, – вас не убили. Еще хуже напортите: возвращается мой брат – успокойтесь! Тише! Изабелла! Вас-то как будто никто не трогал?
– Ничего, ничего, дети, садитесь по местам! – крикнул Хиндли, вбегая в дом. – Подлый мальчишка! Я упарился с ним. В следующий раз, мистер Эдгар, вершите правосудие собственными руками – это прибавит вам аппетита!
Запах вкусной еды быстро привел гостей и хозяев в более приятное расположение духа. Все проголодались с дороги, и утешиться было нетрудно, раз никому не было причинено настоящего вреда. Мистер Эрншо нарезал жаркое и накладывал всем полные тарелки, а его жена старалась развеселить гостей своей оживленной болтовней. Я прислуживала, стоя за ее стулом, и мне было больно, что Кэтрин с сухими глазами и безразличным видом принялась за крылышко гуся, лежавшее на ее тарелке. «Бесчувственная девчонка! – говорила я себе. – Как легко прощает она обиду, нанесенную ее недавнему товарищу. Не думала я, что она такая эгоистка». Она поднесла кусок ко рту, потом положила его обратно на тарелку. Щеки ее вспыхнули, и по ним покатились слезы. Она уронила вилку на пол и поспешно нырнула под скатерть, чтобы скрыть свое волнение. Больше я не называла ее бесчувственной, потому что видела, что весь день она была как в аду и все старалась найти предлог, чтобы побыть одной или сбегать к Хитклифу, которого Хиндли запер, как я убедилась, когда попробовала отнести ему потихоньку кое-какой еды.