Грозовой перевал - стр. 20
Домоправительница и ее приспешники бросились меня приветствовать, бурно возглашая, что уже не чаяли увидеть меня вновь: они-де думали, что я погиб накануне вечером, и прикидывали, как вести розыски моих останков. Я попросил их всех успокоиться, раз они видят, что я благополучно вернулся, и, продрогший так, что стыла в жилах кровь, потащился наверх. Там, переодевшись в сухое платье и прошагав с полчаса или больше взад и вперед по комнате, чтоб восстановить живое тепло, я дал отвести себя в кабинет. Я был слаб, как котенок, так слаб, что, кажется, не мог уже радоваться веселому огню и дымящейся чашке кофе, который служанка сварила мне для подкрепления сил.
Глава 4
Все мы – сущие флюгера! Я, решивший держаться независимо от общества, благодаривший свою звезду, что она наконец привела меня в такое место, где общение с людьми было почти невозможно, – я, слабый человек, продержался до сумерек, стараясь побороть упадок духа и тоску одиночества, но в конце концов был принужден спустить флаг. Под тем предлогом, что хочу поговорить о разных мероприятиях по дому, я попросил миссис Дин, когда она принесла мне ужин, посидеть со мной, пока я с ним расправлюсь; при этом я от души надеялся, что она окажется обыкновенной сплетницей и либо развеселит меня, либо усыпит болтовней.
– Вы прожили здесь довольно долгое время, – я начал, – шестнадцать лет, так вы, кажется, сказали?
– Восемнадцать, сэр! Я сюда переехала вместе с госпожой, когда она вышла замуж, – сперва я должна была ухаживать за ней, а когда она умерла, господин оставил меня при доме ключницей.
– Вот как!
Она молчала. Я начал опасаться, что миссис Дин если и склонна к болтовне, то лишь о своих личных делах, а они вряд ли могли меня занимать. Однако, положив кулаки на колени и с облаком раздумья на румяном лице, она некоторое время собиралась с мыслями, потом проговорила:
– Эх, другие пошли времена!
– Да, – заметил я, – вам, я думаю, пришлось пережить немало перемен?
– Конечно! И немало передряг, – сказала она.
«Эге, переведу-ка я разговор на семью моего домохозяина! – сказал я себе. – Неплохой предмет для начала! Эта красивая девочка-вдова – хотел бы я узнать ее историю: кто она – уроженка здешних мест или же, что более правдоподобно, экзотическое создание, с которым угрюмые indigenae[4] не признают родства?» И вот я спросил миссис Дин, почему Хитклиф сдает внаем Мызу Скворцов и предпочитает жить в худшем доме и в худшем месте.
– Разве он недостаточно богат, чтобы содержать имение в добром порядке? – поинтересовался я.
– Недостаточно богат, сэр? – переспросила она. – Денег у него столько, что и не сочтешь, и с каждым годом все прибавляется. Да, сэр, он так богат, что мог бы жить в доме и почище этого! Но он, я сказала бы… прижимист! И надумай он даже переселиться в Скворцы – едва прослышит о хорошем жильце, нипочем не согласится упустить несколько сотенок доходу. Странно, как могут люди быть такими жадными, когда у них нет никого на свете!