Грозные чары. Полеты над землей (сборник) - стр. 6
– Мне подходит, – мечтательно пробормотала я. – Ох, до чего же мне все это подходит.
– Собираешься спуститься вниз сегодня утром?
– Я бы с удовольствием. А куда?
– Да в бухту, разумеется. Это вниз, вон туда.
Она махнула рукой куда-то за деревья.
– Ты ведь, кажется, говорила, что там всякие объявления про нарушителей?
– О боже ты мой, не в буквальном смысле и уж во всяком случае не на пляже, только вокруг дома. Мы никогда не пускаем в бухту чужих, а иначе зачем сюда приезжать? Собственно говоря, прямо под виллой, с северной стороны мыса, у нас есть пирс, но в бухте песчаный пляж, и там чудесно загорать и никого нет. Словом, поступай, как тебе больше нравится. Может быть, я и спущусь попозже, но, если хочешь поплавать уже утром, я пошлю Миранду показать тебе дорогу.
– Так, значит, она сейчас здесь?
– Дорогая, – с достоинством ответствовала сестра, – ты попала в объятия вульгарной роскоши, не забыла? Уж не думаешь ли ты, будто я сама готовила кофе?
– Понятно, графиня, – грубо отозвалась я. – Помню я времена…
Тут я осеклась: на террасу с подносом в руках вышла девушка и принялась убирать после завтрака. Она поглядела на меня с тем неприкрытым греческим любопытством, к которому приходится просто привыкнуть, так как отвечать таким же взглядом абсолютно невозможно, и улыбнулась мне. Улыбка эта переросла в ухмылку, когда я попробовала выговорить по-гречески «доброе утро» – фразу, которой и посейчас исчерпывается весь мой запас греческих слов. Девушка была невысокой и коренастой, с толстой шеей, круглым лицом и густыми, почти срастающимися над переносицей бровями. Яркие темные глаза и теплая кожа делали ее привлекательной – то была привлекательность юного и здорового существа. Выцветшее красное платье очень ей шло и придавало какое-то темное, нежное сияние, разительно отличавшееся от электрического блеска городских греков-экспатриантов, которых мне приходилось встречать до сих пор. На вид девушке было около семнадцати.
Моя попытка поздороваться вызвала у нее целый поток радостного греческого щебетания, которое сестра сквозь смех наконец умудрилась пресечь.
– Она не понимает, Миранда, она знает только два слова. Говори по-английски. Не могла бы ты, когда закончишь с уборкой, показать ей дорогу вниз на пляж, хорошо?
– Ну конечно! С удовольствием!
На лице девушки отразилось не обычное удовольствие, а такой восторг, что я улыбнулась про себя, цинично предположив, что неожиданная возможность ненадолго отлучиться в самый разгар трудового утра и в самом деле удовольствие. Но я ошибалась. Так недавно вырвавшись из серого лондонского уныния и закулисных интриг и неудач, я просто еще не готова была понять простодушную радость греков оказать кому-нибудь услугу.