Гроза с Востока. Как ответит мир на вызов ИГИЛ? - стр. 23

, убежденность в своей жертвенности, или, вернее, в том, что мусульманская умма стала жертвой. А для того, чтобы выжить, уцелеть, сохранить свои уникальные традиционные ценности, мусульмане должны намертво прикрепить себя, как к якорю спасения, к единственному источнику истины – шариату, основанному на Коране и сунне. И здесь следует заметить, что, вероятно, ни одна религия не благоприятствует в такой степени концентрации мысли и усилий вокруг нескольких непреложных догматов, как ислам.

Это религия в буквальном смысле слова всеобъемлющая, тотальная, не допускающая ничего, лежащего вне ее сферы.

Поэтому нет даже необходимости в существовании особой категории священников, посредников между Богом и человеком. Как писал крупнейший западный исламовед Бернард Льюис, «мысль о том, что какая-либо группа людей, какой-либо вид деятельности, какая-то часть человеческой жизни хоть в каком-то смысле находится вне сферы религиозного закона и юрисдикции – эта мысль чужда мусульманскому уму. Отсутствует, например, различие между каноническим и гражданским законом, между законами церкви и государства»^>32.

Нет, собственно говоря, и церкви в обычном смысле этого слова. Поскольку государство, образованное Мухаммедом, «было исламским и фактически создано своим основателем как инструмент ислама, не было и нужды в отдельном, особом религиозном учреждении. Государство было церковью и церковь была государством, и Бог был главой и того и другого, а Пророк – его представителем на земле… В представлении мусульман не существует человеческой законодательной власти и есть только один закон для верующих – Священный Закон Бога… Идея нерелигиозного государства полностью чужда исламу…»^>33. Государство Бога и народ Бога. Поэтому исламское государство неправильно было бы называть теократическим; ведь теократия – это власть церкви как особого института или духовных лиц как отдельной категории. А в настоящем исламском государстве халиф, как преемник Пророка, сам воплощал в себе духовную и светскую власть как неразделимое целое.

Как отмечает российский исследователь Екатерина Степанова, гипотетический Халифат – это «не государство, где у власти стоит духовенство… Это утопическая модель общественного устройства, основанная на «прямом правлении, или власти, Бога»… Религия в принципе неотделима от политики в понимании радикальных исламистов. Для них религия несет в себе принципиально иной смысл и играет совершенно иную роль, чем та, которая ей отведена, например, в иных социокультурных и социально-политических контекстах и системах (например, в западном постиндустриальном обществе)»