Гроза над морем - стр. 40

Янис ничего не ответил. Трудно было представить, что пережили юнга и его подружка, да и передергивало от одной только мысли об этом. Тем временем Уолтер закончил, закрепил пропитавшуюся спиртом повязку на руке.

– Вот и все. Потерпи до утра. Попрошу, чтобы тебя отправили к остальным. А то стоишь тут, как памятник самому себе, и радуешь Остина своим пришибленным видом.

– Спасибо, – Янис искренне поблагодарил его, решив пропустить мимо ушей язвительную реплику про памятник. – Прости, что подозревал.

Ничего не ответив, Уолтер спрятал флягу и направился к лестнице в трюм.

Напрасно капитан думал, что стоя спать неудобно: как только простреленная рука перестала настолько сильно беспокоить, он и сам не заметил, как заснул.

В каюте капитана Остина царило непривычное оживление, какого давно не помнили на пиратской шхуне "Тихий". За деревянным столом со сглаженными углами, покрытым темно-бордовым бархатом, собрались все приближенные Мэйна Остина во главе с ним самим. На столе были разбросаны путевые заметки и карты, порванные и пострадавшие от воды и крови бумаги, вынесенные с разгромленной торговой баркентины "Исида", лучшие золотые украшения с драгоценными камнями, монеты и маленькая, истрепанная и зачитанная едва ли не до дыр записка, которую нашли у пленного юнги.

Над всем этим богатством, опираясь на обе руки, унизанные массивными перстнями, стоял Мэйн Остин, гроза Алого моря и всех трех его побережий. Во взгляде узких ярко-синих глаз его светились сдерживаемый гнев и насмешка. Щеки и подбородок затянула черная щетина, нос с заметной горбинкой клювом выделялся на резко очерченном, холеном лице. Длинные каштановые волосы, заплетенные в жесткие косички-дреды, свисали ниже плеч, и, когда корабль покачивало, в тишине каюты слышался тихий глухой звон золотых бусин на них. За широкими плечами капитана собрались первые приближенные.

Напротив в привинченном к полу кресле расположился Марко ла Кайра. Его кудрявые волосы, обрамлявшие круглое лицо с оливковым загаром, слиплись от воды и пота, повисли грязными прядями надо лбом и висками. Губы, вечно растянутые в кривой полуухмылке, пересекал небольшой кровавый след, на левой скуле расплывался синяк. Руки кока были привязаны к узким подлокотникам кресла, но он сам будто не замечал этого и держался с пиратами вольно и почти на равных.

Мэйна Остина он знал давно, но увидеться с ним лично все не представлялось случая. И вот, наконец, обведя вокруг пальца простака-рулевого с "Исиды", Марко открыл портал в южную бухту Алого моря, удаленную от столицы – Деншилля – на несколько десятков миль, и одним поворотом штурвала направил корабль туда, где промышляла шхуна Остина. Этот план он вынашивал давно, давно хотел примкнуть к пиратам, чтобы доказать, что капитаном может быть не только тот, кто получил это звание практически по наследству. Больше всего на "Исиде" разногласий у него было именно с Янисом. Он его презирал. Считал, что Миллс слишком молод и неопытен для командира судна, но все не мог привести свой план в исполнение, потому что капитану люди были преданы, и, обманывая каждого таким же образом, как Джонни, говоря им, что бунт уже почти готов, нужно только их согласие, кок всякий раз терпел поражение и рисковал быть пойманным на этой авантюре.