GROND I: Блицкриг - стр. 16
Естественно, Ольга слышала про этот корабль, нет такого космонавта, который не знал бы про Старого Большевика.
ГЛАВА 2: БОЛЬШЕВИК
Тишина. Как всегда, по пробуждении её ждёт тишина. Но это другая тишина, не та, что в тюремной камере, вырубленной в скальной породе. Там тишина мертвая, неподвижная. Здесь же тишина живая, и жизнью её наполняют многочисленные машины, неустанную работу которых можно даже не слышать, но ощущать всем телом. Тишина, невесомость и данные, идущие непрерывным потоком на обработку её подсознанием, снова как на Высоком Доме, ещё до того, как она получила сигнал SOS поздно ночью третьего января. Всё как и должно быть, она там, где должна быть – в космосе, на борту боевого корабля, в постоянной матрице. И всё же, несмотря ни на что, Ольга открывает глаза медленно, с осторожностью, в приливе несвойственного ей иррационального страха – вдруг прекрасный сон растает, и она увидит над головой базальтовый потолок с прожилками кварца и оливина, знакомыми, как линии на ладонях?
Светлое серо-голубое синтетическое покрытие, за которым броня. Девушка не в тюремной камере, а в крошечной каюте, лежит на верхней койке и может потрогать серо-голубую поверхность рукой, она приятно шероховатая на ощупь.
– Осторожно, потолок низкий.
Русский язык с сильным акцентом. Товарищ Фрунзе предупреждает её с нижней полки.
– Спасибо, я помню.
Воронова парит в сантиметре над койкой, пристёгнутая широким эластичным ремнем, что неудивительно – Большевик закончил разгон и лёг на курс к Земле, двигатели молчат, невесомость. Боевой корабль – это не космическая станция с постоянной силой тяжести: привычной гравитации здесь не будет, надо привыкать, обновляя рефлексы и снова сживаясь с космосом после длительного простоя. Привыкать к невесомости, привыкать к перегрузкам и к тесноте тоже привыкать.
– Свет!
Светильник заливает каюту тёплым жёлтым светом. Ольга переводит дыхание, отстёгивает ремень, аккуратным движением переваливается через койку и подтягивает себя к замку. Несколько раз нажимает – бесполезно, круглый люк отказывается открываться.
– Ольга Воронова, прошу открыть люк, – произносит девушка, и люк уходит в сторону, открывая доступ в узкий вертикальный туннель. Туннель напоминает большую гофрированную трубу, стены облицованы тем же мягким шершавым пластиком, что и в каюте, с обеих сторон тянется ряд едва выступающих скобок штормовой лестницы, чувствуется дуновение ветра от системы вентиляции. В воздухе повисает красная стрелка, указывая вниз, к кормовым отсекам Большевика.
– Вас понял. Фрунзе Анастасович, я до кают-компании прогуляюсь?