Громкий развод - стр. 11

– Ты – моя жена, – повторяет он снова, словно находит в этом какое-то мрачное удовлетворение.

– Ненадолго! – выкрикиваю я, чувствуя, как от этих слов сердце сжимается до боли.

– Развод ты не получишь, – вкрадчиво предупреждает Дан, окончательно беря себя в руки.

– А это мы еще посмотрим! – отражаю я. – А теперь уходи и оставь меня в покое. Сегодня у меня нет никакого настроения видеть тебя.

Никогда за все годы брака мы с ним не общались в таком тоне и таком ключе. Я это понимаю, но и Богдан тоже видит огромную трещину между нами, которая с каждой секундой становится глубже.

– Ты не можешь меня выгнать.

– Выгнать я тебя, может быть, не могу. Но тогда я здесь не останусь! – бросаю запальчиво, всем своим видом демонстрируя решительность. – Уходи, Дан. Не порти то последнее, что еще осталось между нами.

В глубине глаз мужа я замечаю вспышку боли, вызванную моими словами, но она так быстро гаснет, что я даже не уверена, была ли она реальностью или лишь плодом моего воображения. Его мрачное лицо становится еще более отрешенным и холодным. И когда он молча разворачивается и идет к двери, я едва не кричу ему, чтобы остановился.

Трещина между нами становится пропастью. И когда за Даном с легким щелчком закрывается дверь гостиничного номера, мне кажется, нам ее уже никогда не преодолеть.

Я просыпаюсь рано утром и с тоской смотрю на пустую сторону постели. Да, сейчас я в гостиничном номере, но к такой картине в последнее время мне не привыкать. Богдан стал вставать раньше. Когда он уезжает на работу, я только открываю глаза. На все мои вопросы, куда он так рано, отвечает односложно: «Много дел». Вернее, отвечал. Наверное, это все теперь в прошлом.

На работу сегодня мне не нужно. Как и всю следующую неделю. Еще до истории с Эльзой я попросила у начальства отпуск. Даже не так – потребовала этот недельный отпуск, рассчитывая на то, что мы с Богданом после годовщины сможем отдохнуть. Он давно обещал, что отложит дела, чтобы мы провели время вместе, а я, наивная глупая Аделина, ему верила. Только сейчас пришло четкое осознание – для Дана наш брак означал совсем не то же самое, что для меня.

На прикроватной тумбочке вибрирует мобильный, возвращая меня к реальности. Ночь я провела в режиме тишины и меня никто не донимал – ни родные, ни абоненты, звонящие с незнакомых номеров, ни Богдан.

– Вот и наступило утро, – произношу горько и тянусь за гаджетом, на экране которого светится «мама». – Привет, ма. Ты рано.

– Доброе утро, Адель. Как ты себя чувствуешь?– спрашивает она, но в своей манере даже не удосуживается дать мне возможность ответить. – После того шума, что подняли вокруг Дана эти сплетники… А ты что, еще в постели? У тебя сонный голос. А как же эфир?