Гром и Грёза - стр. 32

– У него было ранено крыло, и я его вылечил. Эти звери также недоверчивы, как умны. Теперь он считает меня своим товарищем, и всегда, где бы я ни оказался, находит.

Я сделала ещё полшага вперёд.

– А можно на него посмотреть?

Гром издал короткий трескучий звук, и зверь молниеносно прянул на его плечо. Он был настолько не похож на своё изображение в книгах, что у меня вырвался восхищённый вздох. Одни только глаза стрикса чего стоили – один был золотой, словно огнецвет, а другой бирюзово-синий, как лабрадорит в перстне моего отца. Перья, при полёте показавшиеся мне просто чёрными, вспыхнули лазурью, нежной холодной зеленью и бледно-рыжим, ухоженная чёрная шерстка была словно причёсана, но на спине переходила в тёмно-синюю, с золотыми обводами чешую, а на конце короткого хвоста подрагивали яркие голубые и зелёные пёрышки.

– Он прекрасен! И почти не похож на дракона, – удивлённо сказала я. – А говорят, стриксы – это ящеры.

– И драконы, и коты, и птицы в одном облике. Их создала магия, а её творения зачастую причудливы. Хочешь – погладь, – неожиданно добавил Тихий, и я прикусила губы.

– А не цапнет?

– Нет. Говорю же: ему понравился твой запах.

Я всё-таки подошла, хотя это и было безумием. Маги говорили, что стриксы способны переносить опасную заразу, но разве могло это ослепительное чудо причинить вред? Протянув медленно руку, я коснулась его грудки, и не сдержала восклицания:

– Какой мягкий! А как его зовут?

– Руч.

Зверёк коснулся большим холодным носом моих пальцев, и я, хотя и вздрогнула, руку не отдёрнула. Довольно долго он принюхивался, смешно сморщив нос, а потом вдруг лизнул мою ладонь.

– Ты ела что-то солёное, – пояснил Гром. – Он любит соль.

– У него язык как бумага для шлифовки!

Тихий усмехнулся, приподняв бровь.

– А ты что-то шлифовала?

– Я не раз бывала в мастерских. Если у меня руки не грубые, это ещё не значит, что я не привыкла трудиться.

Тихий взял мою руку и положил на загривок зверя.

– Здесь он больше всего любит.

Я провела несколько раз по нежной шерстке, переходящей в чешую, и почувствовала, как в теле Руча родилось дрожание. Было оно чем-то похоже на мурлыканье кошки, но имело совершенно другой, непрерывный ритм. Казалось, будто под пальцами потрескивает пламя, и я ахнула, когда чешуя зверька загорелась изнутри огненно-жёлтым.

Гром накрыл мою руку своей.

– Не бойся. Ему нравится, поэтому и включил внутреннее пламя. Он как бы заводится от сторонних энергий.

– Любых? – спросила я, чувствуя мощный, размеренный пульс мужчины. Мой-то был отнюдь не таким спокойным.

– Нет, конечно, а иначе он давно бы стал домашним зверем.