Грезиетка - стр. 6
– А что тайно несет Борис? – напрасно спросила я.
После легкой заминки Семен ответил:
– Взрослый человек. Отвечает не только за себя, но и за детей.
Могла бы и не спрашивать. Борис наверняка в запасные штаны и чистые футболки засунул водку. Допинг, необходимый наркотик для поддержания хорошего настроения и бодрого духа. Одной бутылки на две недели ему не хватит. Значит, минимум взял две или три.
– Так лучше, – сказала я.
Имея в виду, что мой муж в легком постоянном подпитии сносный и относительно надежный человек. Когда трезв – хмур и немногословен. Под хмельком у него и координация лучше, за детей можно не волноваться.
Маше и Семену не требовалось уточнений. Они верили мне, как верят только родные люди. Знали, что своего сына и племянницу я не подвергну опасности.
На следующий день Семен тоже уехал в командировку – перевозить и устанавливать многотонный церковный колокол.
Маша убирала в квартире. Мою помощь решительно отвергла:
– Делай упражнения! Не смей пылесос трогать! Я сама, а ты: раз два-три-четыре, повороты, наклоны. Без халтуры! Глубже вдох, сильнее выдох!
Мы взопрели: я – от эгоистичной физкультуры, Маня – от полезной уборки. Сестра меня баловала. Какое удовольствие, когда тебя балуют! Меня баловали только мама и Маша. Сын учится этой науке. Научится – еще большее счастье будет.
Ух! Устали! Мы плюхнулись: Маша на диван, я – в кресло.
– Кто первым в душ? – спросила Машка.
И тут же одновременно завопили:
– Я-а-а!
– Я-а-а!
Нам было под сорок лет, взрослые женщины. А мы сцепились в рукопашной, как подростки, как тридцать лет назад. Боролись на диване, свалились на пол, катались от ножек стола до телевизора. Я таки Машку – на лопатки, припечатала к ковру.
– Ой! – вопила она. – Кто у нас на спину больной? Кто был парализованный? Да на тебе бочки возить! Иди к Семену в бригаду заместителем главного грузчика.
После душа мы закутались в махровые халаты. Мне достался халат Семена: кисти на середине рукава, по полу длинный шлейф тянется. Маша веселилась, говорила, что я похожа на детдомовца, которого отогрели, отмыли, подходящей одежды не нашлось, и сиротку одели во взрослое.
Мы пили чай с мятой. Оля спросила:
– У Бориса это… с выпивкой серьезно?
Я неопределенно взмахнула рукой. Мамин жест: мол, не хочу сейчас об этом говорить. В последнее время я стала ловить себя на том, что повторяю мамины движения, мимику.
Да и что бы я сказала Маше? Что наш брак – добровольное сосуществование тихого алкоголика и честолюбивой дамочки, чьим грандиозным планам мешает слабое здоровье?
Сестра переменила тему: