Грейте ладони звездами - стр. 19
Не знаю, на чем основана эта уверенность: только ли на желании матери видеть своего сына лучше отца, или на то есть прочие основания, но я вижу, что измена отца Доминика глубоко ранила эту женщину.
– Так вы расстались с отцом Доминика только из-за измены? – любопытствую я.
Хелена улыбается мне одной из своих мечтательно-ностальгических полуулыбок.
– Нет, разошлись мы из-за Алекса, отца Пауля... – отвечает она. – Я встретила его в тот самый момент, когда узнала в очередной Гюнтеровой подружке свою подругу... Помню, шагала, размазывая тушь по лицу, ревела как дура, а Алекс в своей кожаной куртке и с белозубой улыбкой так восхищенно посмотрел на меня, страхолюдину страшную, что я влюбилась абсолютно без памяти... Думаю, только его одного я и любила по-настоящему, – откровенничает Хелена, накручивая на палец золотистую прядь. – Так нет же, ему непременно нужно было разбиться на этом проклятом байке, который он так обожал…
Хелена замолкает на время, а я, не зная, что на это ответить, кроме обычного: «Соболезную», продолжаю молчать.
А она говорит:
– После встречи с Алексом я оставила Гюнтера: забрала сына – и была такова. Мне давно следовало так сделать, да я все на чудо надеялась... Мол, этот кобель переменится, опять воспылает любовью ко мне и, может быть, даже позовет замуж. Как же, держи карман шире!
– И как перенёс ваше расставание Доминик?
– Да неплохо, – пожимает Хелена плечами, но, заметив, как я смотрю на нее, признает виновато: – Ну да, ему, наверное, было непросто, но я в тот момент была так влюблена в Алекса, что, боюсь, не очень обращала на сына внимание... Ему было семь, Джесс, мне казалось, он мало что понимает!
– Ты собралась тут до вечера простоять? – врывается на кухню Хелена, выхватывая тортницу из моих рук.
– Я вообще-то занята делом, – произношу с укоризной, но Хелена даже не слышит меня.
– А фужеры, ты их завернула?
– Еще прошлым вечером.
– А салфетки?
– Да вот же, в корзинке.
– Хорошо, отнесу их в машину.
Хелена подхватывает корзинку и тортницу и выскакивает за дверь. В открытое окно кухни долетают веселые голоса Элиаса с Томми, гоняющих мяч на лужайке, и раздается голос моего мужа... Он грузит в прицеп стулья и целую гору подушек.
… В тот вечер после нашего с Домиником «кекса примирения» и последующего праздничного ужина в честь его приезда домой, Юрген мне говорит:
– Не такой уж он и плохой этот Доминик Шрайбер… Может, чрезмерно смазлив, этого не отнять, но в целом он мне даже понравился. Ты уверена, что не была чрезмерно предвзята к нему?
Я со стоном утыкаюсь лицом в плечо мужа: стыдно вспомнить, чего я только не наговорила ему о старшем сыне Хелены.