Грета за стеной - стр. 13

Когда они уезжали, Маркус Эггер выглядел плохо и производил жалкое впечатление. По крайней мере, Грета жалела его больше, чем мать, которая, наверное, тоже переживала разрыв, но где-то глубже, чем отец, так глубоко, что внешне это почти никак не проявлялось, за исключением появившейся на лице усталости и какой-то тревоги. Подсознательно Грета винила ее в том, как плохо выглядит отец и почти не общалась с матерью первые полгода.

Стеклянные высотки Ринга и выровненные, как по линейке, лужайки Грете не нравились. Она упрашивала отца приехать к ней на остров. Он обещал, что как-нибудь обязательно приедет, но так и не выполнил своего обещания.

Теперь Грета жила на два дома. Первые два года она приезжала к отцу на три дня в неделю, поэтому в ее комнате для нее всегда все было готово. Сад, который мама возвела на заднем дворе, медленно приходил в упадок, и это наводило на Грету грусть. Она говорила об этом маме, намекая таким образом на то, чтобы она приехала к отцу, и она тоже обещала дочери, что приедет, но так ни разу и не приехала. Как-то, когда Свен был на работе, к маме заглянула ее подруга, и они разговорились на кухне. Грета слышала их разговор через приоткрытые двери. Мама говорила, что всегда знала, что все закончится разводом, потому что для Маркуса служба всегда была и будет на первом месте. Так было еще, когда они начали встречаться, но тогда это казалось ей ерундой, которую можно вытерпеть. Но постепенно пелена с ее глаз начала спадать. Сначала ее стали раздражать его выезды на место очередного убийства, среди ночи, когда он мог уйти в лучшем случае до утра, потом – беспрерывно трезвонящий телефон, коллеги, которые появлялись в их доме – она слышать не могла то, о чем они говорят. Но больше всего она ненавидела то, что сколько бы Маркус ни говорил, что любит ее, стоило в городе появиться какому-нибудь психу с пистолетом, он не раздумывая, бросался под пули. Сначала она думала, что рождение дочери его остановит, но остановило ненадолго – Маркус Эггер все равно считал себя сначала офицером, а уже потом мужем и отцом. Больше всего она боялась, что маленькая Грета случайно найдет оставленное им табельное оружие. Свен же всегда находился рядом, и давал ей ощущение, что ее любят, ценят, ею восхищаются, что она нужна. Сначала ее тяготило чувство вины за измену, но преданность, ласка и внимание со стороны Свена быстро трансформировали гадкое чувство в любовь к новому мужчине, и жить с Маркусом оказалось больше невозможно.

Вместе с домом Грета поменяла и школу. Школа Ринга была больше ее старой школы раза в полтора, лучше оснащена и с целым списком внеклассных занятий – только выбирай по вкусу. Но выбирать Грете ничего не пришлось, потому что художественная школа при Королевской академии искусств, чей стеклянный купол был виден из окна ее комнаты на острове, казалась ей важнее, и бросать ее она не собиралась. Пожалуй, именно здесь, в красках, она отчасти нашла свою отдушину, когда находиться дома и в новой школе совсем становилось невмоготу. Ее успеваемость в обычной школе после развода резко упала, и учителя по неосторожности обрушивались на нее с критикой и призывами быть внимательнее, старательнее, а Грета пряталась в туалете и плакала. Тогда ей и помогла Александра, девушка из команды отца. Она несколько раз вызывалась привезти Грету после занятий в пятницу. По дороге они разговаривали, и Грете становилось легче. Перед тем, как выйти замуж и уехать, Александра дала ей один совет, который Грета прилежно соблюдала до сих пор. Она сказала, что если Грете станет плохо и все вокруг покажется совсем ужасным, нужно представить себя за ширмой – прозрачной стеклянной перегородкой, за которой безопасно и никто не обидит. Поначалу представлять себя за чем-то Грете удавалось с трудом, и ширма рассыпалась в пыль после первого же замечания учителя, но постепенно она приобрела устойчивость, пока со временем стекло не превратилось в кирпичную стену, и Грета будто перестала мучиться болью при взгляде на родителей от того, что они больше не вместе.