Грешный для (С)нежной - стр. 15

– Извините, я Вас не совсем понимаю.

– Не прикидываетесь дурочкой, Вам не идет! – резко сказал он и с шумом втянул в себя воздух.

От его слов, внезапно, меня охватило предательское волнение, и я едва не свалила горшок с цветком, который стоял на подставке рядом со столом Генерального. Я его не сразу заметила, будь он не ладен.

– Простите, – неуклюже извинилась я и попятилась назад.

– В следующий раз оденьтесь подобающе. У нас тут приличная компания, а не бордель! – резко повысил он тон.

Я невольно посмотрела на свой костюм и подумала: «Что в нем не так?»

Генеральный был очень серьезен и крайне зол. Возможно, разговор с Мариной испортил ему настроение. Но при чем тут, собственно, я? Не понимаю. Романовский схватил со стола карандаш и, стуча им по столу, гневно сказал:

– В моей компании будут работать только профессионалы своего дела, никаких личных отношений между коллегами я не приветствую. Это понятно?

Я будто со стороны услышала свой растерянный голос:

– Вполне, – робко ответила я.

Хотя толком ничего не понимала. О каких отношениях внутри коллектива он говорит? У меня их нет от слова совсем. Наглые приставания Петухова не в счет.

– Свободна! – грубо сказал он и протянул мне подписанные документы.

Я схватила папку дрожащими от волнения руками и тут же пулей вылетела из его кабинета, да так, что только пятки сверкали.

«Сегодня все какие-то нервные, видимо, магнитные бури усилились», – сделала я вывод, анализируя произошедшую ситуацию, несясь в свой кабинет сломя голову, будто за мой гнался жуткий маньяк. Реакция Андрея Ивановича поставила меня в тупик, и я решительно не понимала, что происходит.

Едва Чижик выскочила из кабинета, Андрей устало закрыл глаза. Перед ее приходом он сидел, изучая контракт на поставку оборудования, а теперь вот никак не мог сосредоточиться. У него не выходила из головы эта мелкая пташка Чижик, постоянно выводящая его из равновесия своим поведением. Вроде бы она ничего и не делала, чтобы привлечь его внимание, но все выходило с точностью наоборот.

«В последнее время я стал думать о ней все чаще и чаще», – с раздражением отметил он.

Её запах повсюду преследовал его, доводя до безумия и проникая под кожу, словно яд. Он ощущал запах магнолии, едва уловимый, но очень приятный.

– Ведьма, – сказал Андрей и со злостью отбросил карандаш в сторону.

Какой же она была смешной и чудаковатой, но в отличие от других женщин, она не кокетничала и не заигрывала с ним. Только смотрела с открытым ртом и смущенно пускала слюни. Чертовка! Никогда бы не подумал, что сможет так реагировать на женщину. Он едва сдерживался, чтобы не накинуться на ее алые губы, когда она осторожно облизывала их язычком. До умопомрачения она притягивала его своей простотой и непосредственностью. Давно уже никто не вызывал в нем такой интерес. И это не на шутку тревожило Генерального. Он невольно вспомнил, как она приложила Петухова коленом в пах, и засмеялся. Она его не заметила, когда выбегала из здания в спешке. Андрей застал только конец ее победного удара, но видел, с какой болью и злостью смотрел ей вслед Василий Альбертович, выкрикивая от досады угрозы в ее адрес. Этот Петухов был темной лошадкой. По слухам, он был хорошим специалистом, но как человек не вызывал к себе симпатии. Чисто интуитивно Андрей чувствовал, что от таких людей нужно держаться подальше, а интуиция его никогда не подводила.