Грешник - стр. 35
Тревожность не отступала, и все силы Наташи уходили на то, чтобы просто не упасть на пол и не заорать в голос. Вот бы Глеб Николаевич удивился. Слава богу, пока у нее получалось держать себя в руках. Правда, на то, чтобы поддерживать беседу – не оставалось сил, а потому всю дорогу до больницы Наташа молчала, то и дело возвращаясь взглядом к заворожившим ее рукам.
Глеб Николаевич вел машину небрежно, но аккуратно. В его огромных ладонях руль выглядел будто игрушечным. Иногда одна ладонь свекра соскальзывала и ложилась на рычаг, а потом снова возвращалась на место.
Наташа вдруг поняла, что Кирилл совсем не похож на отца. В нем вообще от него ничего нет. Ни единой черточки.
- Нравится машина? – спросил Громов, паркуясь.
- Нет. То есть… она красивая, но не в этом дело.
- А в чем?
Наташа смутилась и молча повела плечами. Уж лучше так, чем опять ляпнуть какую-нибудь глупость. Но Глеб Николаевич не отпускал ее взгляд.
- Что? Что-то не так?
Тоже странно. У кого-то другого она бы не решилась это спросить. А к нему… какое-то абсолютное доверие установилось, стоило только впервые поймать его спокойный, уверенный взгляд.
- Все так. Я просто хотел сказать, что бы там ни случилось – у тебя есть я. Ты не одна. Понимаешь?
Наташа удивленно кивнула и улыбнулась робко. Наверное, благодарно. Она не гадала, что Громов имел в виду, не задумывалась о его мотивах и доподлинно не знала, какой смысл он вкладывал в свои слова. Как бы там ни было – они значили для нее очень много. Глеб Николаевич поднял руку и осторожно, едва касаясь, провел большим пальцем по ее скуле. Невольно Наташа потянулась за лаской. Накрыв его руку своей ладонью, потерлась щекой о пальцы, но тут же резко отпрянула.
Низом живота пронеслась серия сладких болезненных спазмов.
9. Глава 9
Пока Наташа сидела над мужем в палате реанимации, сам Громов курил. В пролете между этажами. Прямо под табличкой, запрещающей это делать. Дым дерьмовой сигареты, которую он стрельнул у не теряющего жизнерадостности мужичка на костылях, неприятно царапал горло. Но Глеб жадно тянул еще и еще. Будто себя наказывая.
Успокоиться. Ему нужно было успокоиться. Но как? Если кажется, что этот день решил испытать его на прочность по максимуму? Нащупать его пределы? Видит бог, он не был пай-мальчиком. Наташа и без того не выходила из его головы, из сердца… из грязных порочных мыслей. Грязных – не для него. Громов считал, что в любви нет этому места. Да только с широтой его взглядов, наверное, мало кто согласился бы. В том обществе, что они жили – так точно. А значит, и сама Наташа могла считать их… непозволительными.