Грешник - стр. 25
- Что именно?
- Если Кирилла не станет… зачем мне жить? Пусть и меня убьют…
- Ну, что ты опять за свое! Выживет он! Ты с врачами-то говорила?
- Говорила. Да толку? Ничего… ничего не поменялось.
Глеб кивнул. Потоптался еще у палаты, да пошел искать главного. Ему тоже стоило, наверное, с ним поговорить. Иначе, чем еще он мог помочь? Ну, не сидеть же ему целый день под палатой?
- Глеб… Погоди!
- Что?
- Может быть, у тебя получится сделать так, чтобы меня впустили? Я знаю, что по закону положено!
Глеб кивнул.
Заведующий отделением не сказал Громову ничего нового. Тяжелый. Шансы выжить есть, если не случится каких-нибудь осложнений. Проведать можно, но задерживаться нежелательно. Понял. Не дурак…
Иногда Глеб представлял свою встречу с сыном. Но он и подумать не мог о том, как это случится на самом деле. Его палата была узкой и вытянутой. Не развернуться. Ларка, увидев сына, со всей мочи впилась ему в руку ногтями. И не спасали от этого захвата ни рубашка, ни пиджак. Кирилл лежал на высокой больничной кровати, подсоединенный к множеству аппаратов. В вену воткнута игла капельницы, голова забинтована, а лицо практически полностью закрыто маской, через которую в его легкие поступает кислород.
- Сыно-о-очек, - протянула Ларка. Отцепилась от руки Громова и, упав на колени, прижалась губами к не по-мужски изящной руке.
Громов сглотнул. Он видел много чужого горя. Уже очерствел. Нарастил броню и научился мастерски абстрагироваться. Но в этот раз что-то дрогнуло. Нет, Глеб не испытал той режущей, вспарывающей кишки боли, которую обычно в таких случаях испытывали отцы… На это он тоже насмотрелся – поэтому имел возможность сравнить. Но все же… все же что-то царапало.
Приборы монотонно попискивали. Ларка рыдала, вгрызаясь зубами в край легкой простыни, которой был накрыт их сын, и что-то бормотала. А Глеб не знал, что ему делать. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он чуть сместился. Если парень, лежащий на кровати, и взял что-то от отца, то это точно была не комплекция. Единственное, что Громов мог разглядеть – это то, что Кирилл был не слишком высок и довольно худ. Он неловко коснулся его плеча, как будто желая наполнить того собственной жизненной силой. Чуть наклонился.
- Держись. Ты только держись, ладно? А там мы со всем разберемся. Обещаю…
Это было странно. Чувства сбивали с толку. Глеб копался в них, препарировал. Раскладывал по полочкам. Да, в какой-то мере он даже переживал. Но это было скорее рассудочно. Не безусловно.
Наверное, чтобы возникла любовь к ребенку, мужчине все же необходимо время. Она возникает на фоне общения, проведенного вместе времени, общей истории и совместных переживаний. А может, ему просто нужно видеть в своем детёныше продолжение себя… В его повадках, манере, внешности. Да в чем угодно. Себя в будущих поколениях. У них с Кириллом этого не было. И в той палате… хреновой палате реанимации ни черта не поменялось. Громова не прострелила молния. Ничего подобного… Нет. Но, тем не менее, он всей душой хотел, чтобы парень поправился. И готов был для этого сделать все!