Грешница в его постели - стр. 30
– Марк Штейн.
– А! – я фыркаю. – Он не мой любимый клиент. У меня нет любимых клиентов, ясно?! Он просто платит мне хорошие деньги – вот единственная причина, почему я согласилась участвовать во всем этом...
– Ну да, конечно, – ухмыляется мужчина и протягивает мне несколько листков бумаги. – У тебя есть еще пятнадцать минут, а потом возвращайся в общий зал, – добавляет он строго и выходит из столовой. Тяжело вздохнув, я опускаю глаза на принесенные им бумаги: это моя копия договора и анкета нижней, которую Марк попросил пересмотреть... Вот только готова ли я к тому, чтобы согласиться еще на какие-то манипуляции из этого списка?!
Делать нечего: через пятнадцать минут я действительно возвращаюсь на пилон, чтобы исполнить для клиентов клуба очередной танец. Мне обычно очень легко танцевать, я умею это делать и совсем не стесняюсь своего тела, но прямо сейчас мышцы так и ноют от каждого движения, напоминая о сладко-болезненных мгновениях, проведенных наедине с Марком Штейном.
Голова забита самыми разными мыслями: приличными и не очень, – и я благодарна судьбе, что до конца смены меня никто так и не вызывает на приват. В шесть утра, совершенно вымотанная физически и морально, я наконец сажусь в служебный автобус, который развозит сотрудников клуба по домам, и вскоре добираюсь до квартиры добросердечной соседки, которая согласилась приютить нас с Арсюшей на одну ночь.
Мой сынишка еще спит. Воспользовавшись этим, я тоже укладываюсь головой на подушку – и меня моментально вырубает. Но три часа спустя Сеня просыпается – и мне приходится вставать вместе с ним, чтобы приготовить для нас и квартирной хозяйки завтрак и начать сборы.
Когда мы втроем садимся за стол, Мария Михайловна спрашивает:
– Что же у вас за работа такая, что приходится ночами работать?
– Я танцовщица, – говорю устало.
– Как же вы будете с сынишкой дальше?
– Найму для него няню. Теперь я буду хорошо зарабатывать.
Услышав про няню, Арсюша мгновенно меняется в лице:
– Не хочу няню! – и начинает хныкать. Еще мгновение – и он разрыдается.
– Почему, малыш? – спрашиваю я в попытке предотвратить катастрофу в виде детской истерики. – Она будет помогать мамочке и играть с тобой.
– Не-е-ет! – заливается слезами мой сынишка. – Я хочу к папе-е-е!
Я тяжело вздыхаю.
15. 15 глава
Возраст трех лет – это возраст первого психологического кризиса в жизни маленького человека. Очень часто незрелая детская психика банально не выдерживает всех несправедливостей этого большого и сложного мира, и как итог – истерики по малейшим поводам, слезы, катание по полу и прочие неприятности... Родителям бывает очень непросто, но психологи говорят – это норма, просто нужно пережить этот этап в жизни малыша...